Один раз мне сказали: чтобы писать хорошо, нужно писать то, что знаешь. Это то, что я знаю. Мне 25 лет. Я никогда по-настоящему не целовалась с парнем. Гик до мозга костей, большую часть детства я проводила за дополнительной домашней работой, которую просила у учителя. Старшая школа была тем же самым. Потом, в семнадцать, казалось, что удача вот-вот повернется ко мне лицом. Самый симпатичный парень в школе пригласил меня на выпускной бал старшей школы. Но оказалось жестокой шуткой. Я так и не оправилась полностью. Да, стыдно рассказывать это миру. Но было бы трудно объяснить, чему я научилась и как это узнала, не поделившись этим унизительным прошлым. Мне дали задание, моё первое как репортера, поступить в старшую школу как ученица, чтобы получить представление о детях сегодня. Понимая это, возвращение в старшую школу стало моим худшим кошмаром. Что я нашла? Эти девушки всё ещё там. Та, что повзрослев, по-прежнему будет самой красивой девушкой, которую вы когда-либо видели воочию. Спортсмены и невероятное чувство братства и преданности, которое они разделяют. Умники — которых все считали мозгами. Но я знала их как моих родственных душ, учителей, друзей. И есть ещё тот парень, тот, кто так идеален во всех отношениях. Парень, ради которого ты встаешь утром и идешь в школу. Саут-Глен не был бы тем же без него. Старшая школа не была бы той же без него. Я не была бы той, кем стала без него. Всё это заставляло меня мучиться в семнадцать. Но в двадцать пять я наконец понимаю: всё это — именно так, как должно быть. Это всё часть того, что зовётся старшей школой. Время в нашей жизни, которое мы никогда не сможем по-настоящему повторить. Время, которое делает нас теми, кем мы являемся, на долгие годы вперед. Старшая школа. Пройти через это в первый раз помогло мне стать тем, кем я есть. Но вернуться туда во второй раз заставило меня увидеть, что кто я есть — в порядке. Я всегда хотела быть в рядах, но через семь лет, когда дверь наконец распахнули, я как-то обрела уверенность оставаться снаружи — твердо и счастливо. Один учитель был ранен на моём пути к самопознанию, и хотя эта статья может служить шагом, она никак не восполняет того, что я сделала с ним. Этому человеку, ты знаешь, кто ты, мне очень жаль. И я хотела бы добавить еще одну вещь: думаю, что влюблена в тебя. И поэтому я предлагаю следующее: в качестве завершения этой статьи и, возможно, начала нового этапа в моей жизни. Я, Джози Геллер, буду на чемпионате штата по бейсболу, где мои друзья — Саут-Глен Рэмс — будут бороться за титул. Я буду стоять на горке питчера за пять минут до первого броска. Если этот мужчина примет мои извинения, прошу его поцеловать меня перед всеми — для моего первого настоящего поцелуя. Пять минут могут казаться коротким временем, но поверьте: когда вы ждёте двадцать пять лет, именно эти последние пять минут чаще всего ломают вас. Я вернулась в старшую школу и снова поняла, что я — неудачница. А потом поняла, что не так уж всё плохо. Я не такая уж плохая. Так что теперь, когда я готова начать жить остаток своей жизни, было бы волшебно прожить его вместе с ним. Потому что внутри каждый неудачник, боящийся быть любимым, а снаружи — тот единственный человек, который может поцеловать нас и сделать всё лучше.
