«Сущность»: Рецензия Киноафиши

20 ноября в российский прокат вышла «Сущность» — драма о потере близкого человека с Бенедиктом Камбербэтчем в роли горюющего отца и мужа. Разбираемся, каким получился дебютный фильм англичанина Дилана Саузерна, показанный на «Сандэнсе».

Дилан Саузерн, в своих музыкальных документалках возвращавший зрителей в конец 90-х — своего рода Belle Époque инди-рока и брит-попа, — продемонстрировал в них умение монтировать историческую хронику с личными записями. Английский режиссер вписывал рождение и развитие нишевого музыкального жанра в контекст эпохи и интимную жизнь артистов — юные Карен О, Джулиан Касабланкас и Пол Бэнкс оказывались не говорящими головами, вспоминающими о прошлом, а живыми людьми, растерянно вдыхающими пепел, в который обратились башни-близнецы.

Жанровым аналогом его фильмов «Больше не к чему стремиться» и «Встретимся в ванной» в художественном кино выглядит традиционно болтливое американское независимое кино, запредельно близко и обаятельно рассказывающее под меланхолические гитарные риффы о проблемах среднего класса. Однако полнометражный дебют Сазерна пришелся на совсем другой жанр.

«Сущность» — это киноадаптация небольшого и крайне неоднородного текста Макса Портера. «Печаль с крыльями» — один из вольных вариантов его названия, в оригинале звучащего как “Grief is the Thing with Feathers” (ироническая антитеза определению надежды по Эмили Дикинсон). В своем произведении Портер рассказывает о безымянных Папе и двух его сыновьях, тяжело переживающих смерть жены и матери соответственно. Их скорбь воплощена в метафорической фигуре могучего Ворона, который является им поочередно с советами, наставлениями, упреками, насмешками, обвинениями, подтруниваниями и интервенциями.

Можно по ошибке принять его за оммаж эдгаралланпоэвскому летуну, выкрикивающему “Nevermore”, или за намек на одиновского спутника Мунина, или за неловкий салют Бёрдмэну или бог его знает какой еще птице, летающей в поп-культурных широтах, но Портер однозначно отсылает к циклу стихотворений Теда Хьюза «Ворон. Из жизни и песен Ворона». В «Печали» Папа, который к тому же еще и писатель, занят сочинением книги об английском поэте, похоронившем сначала жену Сильвию Плат, а потом и любовницу Асю Вевил (интересно, что о нем же пишет одна из героинь драмы Евы Виктор «Прости, детка»).

«Ворон» — не просто постмодернистский нарост на теле «Печали», но по сути слитный с ней метатекст. Кроме внешнего созвучия судеб Папы и его кумира Хьюза, потерявших любимых, единство обнаруживается во фрагментарности текстов, разорванных на десятки отдельных реплик, их глумливо-мрачном тоне и, конечно, в центральном образе Ворона, соединяющем миры живых и мертвых.

Саузерн, переквалифицируя Папу (Бенедикт Камбербэтч) в автора графических новелл, от этой интертекстуальности отказывается в пользу визуальной и пластической выразительности. Добрую треть фильма герой Камбербэтча одержимо рисует Ворона еще до его воплощения, в процессе активно ему подражая. Успех этой операции сильно зависит от вашей симпатии талантам Камбербэтча.

Смысловое упрощение подталкивает к тому, чтобы смириться с идейной сиротливостью (ну Бёрдмэн так Бёрдмэн) и заняться активным сопереживанием героям за неимением лучшего. И в этом отношении у Саузерна получилась не дословная, но точная экранизация принципа фрагментарности, положенного в основу «Печали», переходящей с прозы на верлибр с той же легкостью, с которой патетика в нем сменяется фарсом.

Саузерн в «Сущности» в сущности эту неоднородность старательно воспроизводит, но с меньшей тонкостью. Там, где Портер плетет диалектические кружева, давая голос попеременно Папе, сыновьям и Ворону, Саузерн чаще играет «двоечки». Временами он и вовсе включает режим голливудского сценариста — в третьей главе Ворон разносит дом, слишком буквально сражаясь с Демоном отчаяния (выглядит это примерно как схватка Венома с Карнажем).

Отдельные неудачи Саузерна-сценариста сочетаются с редкими, но полными поэтической проникновенности просветлениями Саузерна-режиссера, не случайно выбравшего удушающий пространство формат изображения 4:3. Сцены, смонтированные под музыку и вовсе смотрятся так, что хочется отложить блокнот с заметками куда подальше.

Актерский бенефис Камбербэтча вопреки его титаническим усилиям оборачивается фиаско, неизбежным при той драматургической статике, коей его сковал Саузерн. Всякий актер — невольник сценариста, а Саузерн заставляет Камбербэтча повторять одни и те же гримасы и действия, различая их только степенью интенсивности. Заходя на девятый круг впору устало вздохнуть и актеру, и зрителю. С определенной точки зрения неудивительно, что в общих сценах Камбербэтча переигрывает Дэвид Тьюлис, придавший речи Ворона роскошно рокочущие «р». Его герой ощущается в пространстве кадра даже незримо. В отличие от всюду навязываемого лика Папы. Воображение оказывается сильнее наличного изображения.

Впрочем, их совместных усилий вполне достаточно, чтобы проникнуться драмой героев хоть в какой-то степени. «Сущность» — фильм все же неординарный. Саузерн выступает в нем не столько как талантливый рассказчик, сколько иллюстратор, погружающий зрителя в бездны скорби, известные, к сожалению, слишком многим. А эмоциональная привязка к материалу, как известно, оказывается сильнее всяких критических конструкций.