Театр ЦДР в Москве: почему именно здесь создается театр завтрашнего дня

ЦДР — это…

лаборатория, где вместо кислот и щелочей в разных пропорциях смешивают чувства и эмоции. Цель та же, что и у химиков — увидеть реакцию. Иные — меры измерения: вместо сухих статистических данных — эмоции и чувства, смех и слезы, восторг и разочарование.

Негативный результат — тоже результат. Все исследования, даже самые неудачные, дают толчок для развития и становятся поводом для размышлений.

Если постановка не обрела славы среди критиков и популярности у зрителей — она все же стала пищей для размышлений и переосмыслений. Однако неудачных опытов в ЦДР крайне мало. Публика почти сразу распробовала интересный подход к искусству через его актуализацию.

История создания Центра драматургии и режиссуры

ЦДР — творческий ребенок 90-х. Отцами-основателями этого театра стали драматурги Алексей Казанцев и Михаил Рощин — деятели искусства, которым театральная реальность столицы, без преувеличений, обязана появлением становлением формата для начинающих самобытных голосов постановщиков, сценаристов и актеров. Первым крупным проектом Казанцева и Рощина был журнал «Драматург», дебютный номер которого ушел в печать в 1993. На страницах издания публиковались пьесы молодых драматургов, критические разборы постановок по этим пьесам и важные для мира театра новости. Этот журнал, словно яркий луч софита, подсветил путь начинающим талантам. Многие пьесы, которые перевернули театральный куб на новую грань, впервые были опубликованы именно в «Драматурге»: «Что делать?» Людмилы Петрушевской, «Попугай и веники» Николая Коляды и другие.

После закрытия журнала его создатели решили, что современная драматургия должна жить и создали ЦДР. «Центр драматургии и режиссуры» в Москве с первых дней жизни стал лестницей к театральным вершинам для нескольких волн молодых творцов, которые, возможно, до того не представляли, каким образом преодолеть барьер между обучением и реальной сценической практикой. Открытие новой сцены было символически приурочено к вековому юбилею Московского Художественного театра — колыбели реализма и экспериментальной эстетики.

Инициаторы проекта поддерживали нестандартные подходы, поиски и отказ от догматического мышления. Практика минимального вмешательства со стороны художественного руководства во все была принципиальной. На старте у ЦДР не было собственной сцены: постановки создавались в пространстстве музея Высоцкого. Коллектива в классическом смысле также не существовало — каждый проект рождался как единичное художественное высказывание с привлекаемыми артистами. Поддержки от государства также не было. Казанцев неоднократно прибегал к частным займам, чтобы обеспечить покрытие расходов.

Вера в идею помогла пережить все трудности. Переломным стал 2003 год, когда Центр обрёл официальный статус и получил постоянную площадку на ул. Беговой, 5. ЦДР досталась сцена, на которой обитал «Вернисаж», часть актёрского состава которого органично влилась в формирующийся коллектив Центра драматургии и режиссуры. С 2014 года у ЦДР появилась еще одна площадка: сцена, которая ранее служила камерному музыкальному театру Бориса Покровского (Ленинградский пр-т, 71 Г). Между тем площадка на Поварской тоже не пустует, она приобрела экспериментальный характер: там реализуются рискованные сценические опыты, проводятся репетиционные показы, предварительные обкаты новых спектаклей и лаборатории.

Сегодня ЦДР так и живет на нескольких площадках. Будьте внимательны, выбирая билет на спектакль.

Постановки в ЦДР изменившие представление о театре и границах допустимого

Первый сезон театра стартовал зимой 98-го постановкой «Юдифь» в режиссуре Вадима Данцигера, созданной на основе пьесы Елены Исаевой. Открытие нового и нестандартного театра привлекло внимание прессы. К тому же, имена создателей уже были известны. Газеты и журналы пришли на открытие. Критиков интересовало: что вдохновило авторов обратиться к такому сюжету, который уходит корнями в глубокую древность. Интересным было и то, что поэму Исаева написала в стихах — так уже не делали. На первый взгляд это все выглядело не столько современно, сколько отсылало в прошлое. Однако эта Юдифь была совсем не похож на своих предшественниц. Здесь она проходила через череду личных, почти мистических испытаний. Если раньше на первый план выходило физическое, то в новой версии — акцент на психологизме. Центральной идеей стала невозможная, но пронзительная любовь к врагу, которому в каноническом повествовании она должна принести смерть. Режиссёрская концепция прочитывала произведение как парадоксальную драму взаимного самопожертвования. Человек, согласно этой идее, принадлежит не только собственным желаниям и страхам, но также — неумолимой высоте Бытия, в которой он всегда остаётся обнажённым и прозрачно открытым.

Одной из определяющих постановок стала «Москва — открытый мегаполис», задуманный Алексеем Казанцевым как динамичный спектакль, своего рода сценическая матрица, постоянно модифицирующаяся, трансформирующаяся на протяжении почти десяти лет, отвечая на пульс урбанистического ландшафта. Это история, сотканная из разных коротких пьес начинающих авторов, которые рассказывают о Москве и ее жителях.

В 2001 году в пространстве ЦДР был слеплен «Пластилин» — большой дебют Кирилла Серебренникова. Основой постановки стала пьеса Василия Сигарева — произведение, которое ныне воспринимается как фундаментальное, почти архетипическое для всей новой драмы: сквозь боль, обнажённую реальность, физиологичность и мрачную иронию возникал иной художественный код. В центре истории — школьник, который не находит лучшего спасения от морального и физического насилия, чем зависимость от клея. В этом герое была боль целого поколения.

Двумя годами позже Алексей Казанцев стал лауреатом премий имени Станиславского и был награжден еще множеством почетных наград, которые стали знаком того, что ЦДР внес огромный вклад в формирование уникального театрального языка. В 2007 году Казанцев возглавил художественный совет ЦДР, став его председателем. После его кончины в том же году, управленческие функции и принятие решений о будущих постановках были делегированы коллегиальному органу — совету, в который вошли режиссёр Ольга Субботина и драматург Михаил Угаров.

Влияние ЦДР на появление «новой драмы» и развитие документального и вербатим-театра в России

Центр драматургии и режиссуры стал одной из ключевых платформ формирования художественного явления, получившего название «новая драма» — направления, зародившегося в финале 1990-х в кругу молодых представителей театральной среды. У истоков этого движения — пусть и в форме предчувствия, поэтики, тональности — стояли прозаики и авторы сценических произведений Владимир Сорокин, Людмила Петрушевская и Нина Садур, которых нередко рассматривают как идейных предшественников.

Начиная с 2002 года, на различных театральных аренах проводится фестивальное событие под тем же именем — «Новая драма», посвящённое актуальной сценической литературе и регулярно собирающее вокруг себя молодых сочинителей пьес и сценических интерпретаторов, среди которых — представители ЦДР.

Отличительной особенностью нового драматургического направления стало пристальное внимание к непричесанному быту, к обыденной фактуре жизни, к деталям, невидимым на первый взгляд, но формирующим суть человеческого существования — конфликтам, дискомфорту, трещинам в повседневности. Этот театр доступен каждому, он говорит НА понятном и О понятном. В лексике пьес нередко звучат слова с улиц и подворотен. Герои этих произведений — как правило, люди лишённые внешнего блеска, но наделённые внутренней правдой. Авторы не стремятся расставить акценты и предложить окончательные ответы — напротив, в их сочинениях остаются паузы, многоточия, провалы, вызывающие в зрителе напряжение, внутреннюю тревожность и необходимость соучастия.

Отдельную роль в ЦДР играют зрители. Они нередко становятся героями экспериментальных постановок или активными участниками действа. Это сказывается на положительном имидже театра. В отзывах зрителей на постановки Центра драматургии и режиссуры часто можно встретить мнение, что в этом театре чувствуешь себя нужным.

Не смотреть в прошлое, не мечтать о будущем, а размышлять о сегодняшнем и рефлексировать — таков путь этого театра и его публики.

Новейшая история ЦДР: все тот же вектор

ЦДР сегодня — все еще зона свободы, где осуществляется переходный этап: от ученической формы существования — к полноценному профессиональному поприщу.

С 2016 года театром руководит Владимир Панков — и это отдельная веха. Именно в ЦДР впервые был представлен спектакль Панкова «Красной ниткой», породившего целый жанр: саундрама, синтез вербального текста, акустики и телесного присутствия. В те годы здесь состоялся не только режиссёрский дебют, но и оформилась арт-группа, без которой дальнейшее развитие было бы невозможным. SounDrama — команда музыкантов, хореографов и других деятелей культуры, которые выбрали своим полем экспериментов музыку. Многие годы коллектив не имел своего дома, а сегодня является частью ЦДР.

Потому нынешний этап развития Центра можно трактовать не как революционную трансформацию или резкое переосмысление, а скорее как процесс возвращения к исконной, подлинной идее — той самой, что была рождена в замыслах и диалогах его основателей: Казанцева и Рощина. ЦДР по-прежнему движется по вектору: театр — место живого диалога.

В 2016 году в рамках Центра были инициированы несколько исследовательских платформ:

• режиссёрская лаборатория

экспериментальное пространство на стыке сценического действия, музыкальной композиции, художественного перформанса и песенного материала. Курирует проект Владимир Панков.

• хореографическая лаборатория

проект в области телесной поэтики и танцевального языка, реализуемый на пересечении ролей режиссёра, постановщика хореографии и аналитика движения.

• акустическая читка

международная экспериментальная программа, ориентированная на создание инновационных моделей музыкального театра, а также на исследование новых форм взаимодействия между композиторами и постановщиками в процессе создания спектакля.