Цитаты из фильма Туринская лошадь
Bernhard
Всё разрушено, всё деградировало, но можно сказать, что они разрушили и деградировали всё, потому что речь идёт не о каком-то катаклизме, происходящем за счёт так называемой невинной помощи людей; наоборот, речь идёт о собственном суде человека над самим собой, и, конечно же, Бог в этом имеет большую роль, или, осмелюсь сказать, принимает участие, и что бы он ни принимал участие, самое жуткое творение, которое вы только можете себе представить, потому что, видишь, мир опустился, так что неважно, что я скажу — всё опустилось, что они заполучили, и после того, как они заполучили всё в этой хитрой, подлой борьбе, они опустили всё; так было до финальной победы, до триумфального конца: завладевать, деградировать, деградировать, завладевать; или скажу иначе, если хочешь: коснуться, деградировать и тем самым приобрести, или коснуться, приобрести и тем самым деградировать; это продолжалось веками, без конца и без начала; это и только это, порой тайком, порой грубо, порой нежно, порой жестоко, но всё продолжалось; и всё же только одним способом: как крыса, нападающая из засады; потому что для этой идеальной победы было важно, чтобы другая сторона — то есть всё прекрасное, великое в каком-то смысле и благородное — не вступала в никакую борьбу; просто внезапное исчезновение одной стороны означало исчезновение прекрасного, великого и благородного, чтобы к настоящему времени победители, выигравшие засадой, правили землёй, и нигде не было ни крошечного уголка, в котором можно спрятаться от них, потому что всё, к чему они прикасаются, становится их, даже вещи, до которых они не дотягиваются, но всё равно достигают — тоже их; небеса уже их, и их — все наши мечты; их — момент, природа, бесконечная тишина; даже бессмертие — их, понимаешь? Всё, всё потеряно навсегда, и те многие благородные, великие и прекрасные просто стояли там, можно так сказать; они остановились на этом и должны были понять и принять, что Бога и богов нет; прекрасное, великое и благородное должны были понять и принять это с самого начала, но, конечно, они были совершенно неспособны понять это, верили в это и принимали это, но не понимали; они просто стояли там, растерянные, но не смирившиеся, пока не вспыхнул тот миг в уме, который наконец просветил их, и вдруг они поняли, что Бога и богов нет; вдруг они увидели, что добра и зла нет; затем они увидели и поняли: если так, то и сами они не существуют; видишь, я думаю, это мог быть момент, когда можно сказать, что они погасли, они сгорели; погасли и выгорели, как огонь, оставленный тлeть на лугу; один был неизменно проигравшим, другой — неизменно победителем; поражение, победа, поражение, победа; и однажды, здесь, рядом, мне стало ясно и я понял, что я ошибался, когда думал, что на Земле никогда не было и не может быть перемен; поверь мне, теперь я знаю, что эта перемена действительно произошла.
🧡
👏
🥺
🤔
🥱
Narrator
В Турине, 3 января 1889 года, Фридрих Ницше выходит из дверей дома номер шесть по улице Карло Альберта, возможно, чтобы прогуляться, а может, чтобы зайти на почту за своей корреспонденцией. Недалеко от него возница красивой кареты испытывает трудности с упрямой лошадью. Несмотря на все свои уговоры, лошадь отказывается двигаться, и тогда возница — Джузеппе? Карло? Этторе? — теряет терпение и бьёт её кнутом. Ницше подходит к толпе и прекращает эту жестокую сцену, вызванную возницей, который к этому времени уже пенится от злости. Тело крепкое, усы густые — этот господин внезапно вскакивает в карету и обнимает лошадь за шею, рыдая. Его квартиродатель уводит его домой, он лежит неподвижно и молчит двое суток на диване, пока не бормочет обязательные последние слова: «Муттер, их бин думм!» — и живёт ещё десять лет, молчаливый и безумный, под опекой матери и сестёр. Что случилось с лошадью — неизвестно.
🧡
👏
🥺
🤔
🥱
Bernhard
Их момент... природа, бесконечная тишина.
🧡
👏
🥺
🤔
🥱
