«Тихая ночь, смертельная ночь»: Рецензия Киноафиши
Праздник к нам (не) приходит.
80-е были эпохой расцвета слэшеров. Небольшие студии, суетящиеся в тени Голливудских холмов, а то и вовсе в Канаде, в промышленных масштабах производили кровавые дивертисменты класса «Б», как будто соревнуясь в нелепости сюжетов, одержимо следовавших канонам жанра: final girl расправлялась с маньяком, всегда готовым воскреснуть в сиквеле, если фильм соберет кассу.
Методы умерщвления и королевы крика менялись, но схема оставалась той же. Ставшие целевой аудиторией субжанра подростки желали крови и зрелищ и получали их с лихвой. Самые прозорливые из продюсеров смекнули, что их привлекает образ злодея — обретшего плоть бессистемного, природного зла без причины, скрывающегося под костюмом или маской.
Слэшеры окрасили внешне благополучную, дистиллированную эпоху Рейгана в кроваво-красные тона. Вынесенный за скобки существования ужас скрывался в привычных оплотах его нормативности: в маленьких городах одноэтажной Америки с домами-двойниками и в уютных ритуалах празднеств. Убийцей мог оказаться любой: румяный клоун, громила в костюме автомеханика или даже Санта-Клаус.
О потенциале темной стороны образа седовласого дарителя с Северного полюса, к лицу которого намертво примерзла улыбка, одним из первых догадался Майкл Хикки, сценарист оригинальной «Тихой ночи, смертельной ночи». Санта, разбивающий на экранах топором черепушки граждан, прихлебывающих эгг-ног, по традиции возмутил всегда стоящих на страже перверсий (не всегда понятно по какую сторону) активистов, причитания которых обеспечили фильму успех и утвердили культовый статус, подмоченный серией сиквелов, примечательных разве что тем, что в них засветились имена режиссера Монте Хеллмана и актеров Эрика ДаРе («Твин Пикс») и Лауры Хэрринг («Малхолланд Драйв»), снимавшихся у Дэвида Линча.
Новый ремейк Майка П. Нельсона, недавно реанимировавшего «Поворот не туда», дарит старому сюжету новую жизнь. Семья бедняги Билли Чемпена (Роэн Кэмпбелл), отправившаяся проведать дедушку в доме престарелых, как и в оригинале, становится жертвой убийцы в костюме Санта-Клауса (Марк Эчесон). Билли так же попадает в приют (в ремейке — к жестокой приемной матери), убивает в канун Рождества людей и устраивается на работу в магазин безделушек, где встречает Пэм (Руби Модайн).
А вот контекст у всех этих события другой. Родители Билли оказываются «плохишами», а сам парнишка не серийным убийцей, а проводником потусторонней воли, действующей во благо. Новая версия Санта-киллера, следующая по стопам Декстера, в духе времени старается убедить зрителя в том, что можно быть серийным убийцей и при этом славным малым, борющимся за справедливость. Тот же цайтгайст диктует активную роль Пэм — больше не пассивной жертвы психоза Билли, а активной и боевой сообщницы, не меньше Санты любящей наказывать плохишей.
Нельсон лепит из историй этих двух деформированных половинок трогательно аляповатый роман, итог которого с некоторым подобием саспенса в финале кажется единственным из-за чего стоит смотреть фильм. Все остальное — от лениво пропущенных сцен убийств, показанных в скоро нарезанном монтажном салате, до иронических намеков на то, что все это как бы не всерьез (резкие ярко-алые титры с подписями «Убить… (подставить имя плохиша)) оставляет желать если не лучшего, то хотя бы более злого и острого.
Как и Санта-Клаус, критики имеют привычку составлять списки режиссеров и сценаристов, которые вели себя плохо в этом году: вероятно, имя Нельсона неизбежно в них окажется.
