Представьте: Квентин Тарантино выходит из Музея кино в Москве с потерянным выражением лица — не от насилия на экране, а впечатленный поэзией, которую он только что увидел.
«Почему я раньше не видел этого фильма? Почему его не крутят в каждом кинотеатре мира?» — задает риторический вопрос мэтр своему сопровождению.
Мультфильм — «Сказка сказок» Юрия Норштейна. 29 минут анимации, которые вбиваются в память навсегда.
Фильм, который обошёл «Белоснежку» и Миядзаки
В 1984-м западные кинокритики составили список лучших анимационных фильмов всех времён. На первом месте — не Disney, не Ghibli, а советская работа Норштейна. Тарантино оказался в длинной очереди тех, кто влюбился в этот фильм с первого кадра.
Рядом в списке поклонников — Феллини, Куросава, Миядзаки. Это кино, которое видели все, но почти никто не смог повторить.
Монтаж по законам Тарантино, только без крови
Да, Норштейн не расстреливает героев и искажает историю, но он монтирует кадры с той же дерзкой свободой, что и Квентин. Война врезается в детские воспоминания, как пуля в стекло.
Лирика и трагедия подаются смело, здесь нет линейного сюжета — перед вами вереница образов, из которых складывается история.
Серый волк как герой из тарантиновской вселенной
Если бы Тарантино снимал анимацию, его главный герой выглядел бы именно так: серый волк, проводник между мирами. Он не добрый и не злой. Он такой, каким был Винсент Вега — немного потерянный, но знающий больше, чем говорит.
Революция в технике — и в восприятии
Норштейн строил повествование в мультфильмах так, как Тарантино строит диалог: долго, методично, с десятком невидимых смыслов. Многоплановая съёмка, акварельные фоны, перекладка персонажей на стеклянных плоскостях — всё ради того, чтобы зритель чувствовал глубину не только глазами, но и кожей.
Музыка как отсылка
Тарантино мастерски вставляет неожиданные треки в неподходящие сцены — и получается магия кино. Норштейн делает то же самое, только через классику: Бах, Моцарт, народные мотивы.
В «Сказке сказок» почти нет слов. Но так же, как и у Тарантино, реплики здесь не главное — важнее паузы, взгляды, то, что остаётся между строк. Этот фильм понятен без перевода: ребёнок играется, яблоко катится по снегу, танцующие на балу пары, дом с освещёнными окнами.
Тарантино умеет показывать насилие так, что оно становится частью стиля. Норштейн показывает войну через призму детского взгляда и именно это тронуло американского мэтра.
Квентин Тарантино остался в восторге от провального сай-фай с Джоном Траволтой — фильм практически невозможно досмотреть до конца.
