Когда мы вспоминаем советские мультфильмы, в голове всплывают противоречивые образы. Одни — уютные, добрые, родные. Другие — действительно странные, мрачные, с пугающей эстетикой и напряжённой атмосферой. Вспомните хотя бы то чудище из «Ну, погоди!» или рыбу из мультфильма «В синем море, в белой пене...».
Неудивительно, что пока у одних эти герои вызывают ностальгию, у других — как минимум, недоумение. Особенно в контексте современных представлений о детской анимации, где стандарт задаёт условный Дисней.
Но так ли всё однозначно? Были ли советские мультфильмы действительно «жуткими»? Или же это — недопонимание сложного и уникального художественного языка, в котором развивалась отечественная анимация?
Чтобы разобраться в этом вопросе, мы пообщались с Александром Голубчиковым — кинокритиком и главным редактором онлайн-журнала «FILMZ.RU: настоящее кино».
От Диснея к Хитруку: как всё начиналось
Анимационная школа в СССР не возникла в вакууме. Как и многое в советском искусстве 30–50-х годов, она начиналась с заимствования у Запада — в частности, у Уолта Диснея.
«Первые годы советской анимации мы многое брали у Диснея. Его метод ротоскопа — он же эклер — активно использовался и у нас. Люди играли сцены, а затем по их движениям отрисовывались персонажи. Так сделаны “Бэмби” и “Пиноккио” у Диснея, а у нас — “Снежная королева” и “Приключения Буратино”», — отметил эксперт.
Но дальше началось самое интересное: советская анимация обрела свой голос и пошла собственным путём. Она не просто «копировала», а осмысливала и трансформировала подход. И один из тех, кто сделал революцию — Фёдор Хитрук:
«Хитрук доказал, что мультфильм можно делать минимальными изобразительными средствами. Нарисовал контур — и вот персонаж уже живёт. Это стало поворотным моментом: все поняли — “А что, так можно было?” . И начались эксперименты».
Свобода формы и полёт фантазии
В отличие от западной традиции, где анимация зачастую сводилась к воспроизведению реальности (пусть и в яркой форме), советская школа позволяла себе абстракции, аллюзии, сложные смыслы и художественные изыски.
«Когда малыш в “Карлсоне” видит не машины, а слонов и носорогов — это гениальный ход. Это не просто “детский мультфильм” — это визуализация восприятия ребёнка. Таких решений не было у Астрид Линдгрен, но они были у наших художников», — подчеркнул Голубчиков.
Анимация становилась способом сказать больше, чем позволяла игровая форма. В ней можно было превратить человека в животное, растянуть пространство, заглянуть в воображение героя — и всё это воспринималось как естественное.
«Анимация — это не жанр. Это способ показать то, что игровое кино просто не может. И даже компьютерная графика не всегда способна на то, что делают аниматоры. Это язык фантазии».
От Саакянца до Черкасского: новаторство как норма
Фантазия в советской анимации не ограничивалась только стилем или визуальной метафорой. Новаторство шло по всем фронтам — от техники до подхода к производству. И это особенно заметно в работах Саакянца и Давида Черкасского.
«Саакянц — это сразу понятно. “Ух ты, говорящая рыба”, “Масленица” — они абсолютно уникальны.
А у Черкасского ("Приключения капитана Врунгеля", "Остров сокровищ") вообще особая история: он работал на студии научно-популярных фильмов, а не на анимационной, и использовал живые съёмки моря и неба, совмещая их с анимацией», — объяснил критик.
Такая смелость в средствах объясняется не только художественным дерзновением, но и условиями: отсутствие средств, нехватка ресурсов, невозможность копировать западные стандарты заставляли искать решения.
«Если у тебя нет денег на условный Голливуд, ты начинаешь думать. А если ещё и мышление визуальное — то результат может быть не хуже. А порой и интереснее», — добавил профи.
Не жуть, а вызов
Тем не менее многие современные зрители — особенно выросшие на западной анимации — воспринимают советские мультфильмы как «жуткие». Но это часто связано с непривычностью художественного языка, а не с реальной опасностью.
«Мне кажется, герои пугают тех, кто исходит лишь из стандартов условно-диснеевской анимации. А советская — она про другое.
Она не для того, чтобы быть милой. Она — чтобы думать, чувствовать, воспринимать. Это другой опыт», — заключил эксперт.
Итог
Выходит, советская анимация — это целый мир, в котором уживаются и философия, и сатира, и сказка, и эксперимент. Это искусство, где на полном серьёзе разговаривают с ребёнком как с личностью. И именно в этом — её главная сила.
Так что в следующий раз, когда вы снова включите «Ну, погоди!» или наткнётесь на ту самую поющую рыбу со странными губами, не спешите морщиться или смеяться. Вглядитесь внимательнее.
Возможно, за абсурдом, странностями и минимализмом скрывается не старомодность, а честный разговор о страхах, одиночестве, мечтах и взрослении. Эти мультики не всегда гладят по голове — за что их и любят.
Ранее мы писали: Этот советский мульт «для взрослых» восхитил даже Тарантино: неудивительно, ведь проект — настоящий шедевр
