В новом «28 лет спустя» хватает кровищи и зомби всех мастей, но самый пронзительный кошмар поджидает зрителя не в очередной сцене разрывания плоти, а в тот момент, когда Рэйф Файнс, исполняющий роль доктора Келсона, впервые показывает свой «Храм костей».
Доктор Келсон — такой себе Куртц наоборот из «Сердца тьмы» Конрада: одновременно пугающий и единственный по-настоящему вменяемый человек в этом аду. Вместо безумного полевого лагеря у него — жуткий мемориал из 250 000 искусственных костей и 5 500 черепов. Построить эту громадину взялись дизайнеры Гарет Пью и Кэрсон МакКолл, для которых это был первый киноопыт.
Чтобы вдохновиться, они возили режиссёра Дэнни Бойла в Литву — на Холм крестов. Там тысячи людей годами создавали собственный стихийный мемориал, и этот образ стал сердцем нового «мементо мори» доктора Келсона.
Шесть месяцев ушло на то, чтобы в деревушке Редмайр в Северном Йоркшире вырос лес столбов и пирамида из черепов — самая жуткая и поразительно поэтичная часть фильма. Рэйф Файнс, вымазанный йодом с ног до головы (два часа грима ежедневно), бродит среди этой кладбищенской архитектуры как живой призрак — человек, который пытается вернуть миру хоть каплю сострадания.
Тотем из костей кажется хрупким и вечным одновременно — памятник всем жертвам вируса и тем, кто еще борется за остатки человечности. Неудивительно, что в сиквеле «28 лет спустя: Храм из костей», который уже отснят, режиссёры обещают вернуться к этому месту. Ведь именно оно оказалось страшнее любых заражённых — символом того, что смерть может быть молчаливым, но величественным протестом против безумия.
Ранее мы писали: «28 лет спустя» рвет прокат, а исполнитель роли страшного зомби отходит от полученных синяков — так не избивали даже в октагоне
