В «Орудиях» Зак Креггер вытаскивает зрителя за шкирку в мрачную, абсурдную и до жути правдоподобную сказку — и отпускать явно не собирается. Финал фильма работает на нескольких уровнях сразу, и именно поэтому вокруг него сломано столько копий: кто-то видит в нем аллегорию на оружейное насилие, кто-то — притчу о поколенческом конфликте, а кто-то вообще уверен, что смысла нет, и все это просто «странный ужастик про ведьму».
Но разбираться в «Орудиях» без погружения в подвал тетушки Глэдис — это как обсуждать «Красную Шапочку», игнорируя факт, что волк уже давно съел бабушку.
Мозаика, ведущая в подвал
Креггер изначально строит фильм как фрагментированную мозаику: мы подглядываем за разными персонажами, но центральная нить все время ведет к исчезновению 17 детей. Финал — холодный душ для тех, кто ждал банальной развязки в духе «нашли в лесу, всем спасибо». Живых находят в подвале, но живые они только формально.
Глэдис, играющая роль «сестры мамы» девятилетнего Алекса, выкачивает из них жизненную энергию с помощью странного дерева и веток, на которые наматывает волосы и тряпки жертв.
Родители мальчика тоже зомбированы — и эта деталь рвет атмосферу хоррора в сторону личной трагедии Креггера: в интервью он признался, что последняя глава — автобиографична и отсылает к опыту жизни с отцом-алкоголиком в семье.
Ведьма в окружении ведьм
Сюжет в лоб — ведьма, дети и кровавая расправа в финале. Но под ним слой погуще: «Орудия» — это мрачная вариация на тему того, как чужая власть и эгоизм взрослых калечат детей.
Глэдис — гипертрофированный образ взрослого, который выжимает все до капли, чтобы выжить самому. При этом мир фильма населен массой мелких «глэдисов»: безразличные продавцы, самодовольные родители, токсичные учителя. Ведьма лишь доводит до гротеска то, что и так есть вокруг.
Катарсис с горьким привкусом
Особая прелесть финала — он одновременно дает и катарсис, и горечь. Алекс перехватывает у Глэдис ее собственный артефакт, делает все «по инструкции» и обрывает заклятие. Дети набрасываются на ведьму и разрывают ее — по-детски яростно, без сожаления. Но это не хэппи-энд.
Рассказчица спустя два года говорит, что некоторые пострадавшие только начали говорить снова, а родители Алекса так и остались «на супе». Нам явно дают понять: травма никуда не делась, просто чудовище сменило облик.
Бунт против прошлого
Не случайно один из прочтений финала — бунт нового поколения против старого, которое жило, калеча других и оправдываясь «так надо». Глэдис, как хранительница устаревших и губительных порядков, уничтожена руками тех, кого она пыталась подчинить. Но вопрос «что дальше?» висит в воздухе: станет ли кто-то из этих детей новой Глэдис?
Тварь без паспорта
Креггер сам признает, что не знает, кто или что была его ведьма, и предлагает два взаимоисключающих варианта — больная женщина, отчаянно ищущая способ продлить жизнь, или нечеловеческое существо, плохо имитирующее облик старушки.
Эта неопределенность работает на атмосферу: Глэдис страшна тем, что она и из нашего мира, и не из него. И в этом плане ведьма схожа с культовым Пеннивайзом из «Оно» — из них наверняка вышла бы сладкая парочка не только из-за внешности, но и из-за происхождения.
Финал, который работает на память
В итоге «Орудия» — фильм, который держит за горло именно потому, что не дает простого ответа. Хотите — считайте, что это хоррор про детские страхи и кровавую победу над ними. Хотите — как аллегорию на поколенческое насилие, выученное и воспроизводимое снова и снова.
Но в любом случае, как и в любой сказке, главное тут — не победа над чудовищем, а то, что будет после. И, судя по желанию Warner Bros. снять спин-офф про Глэдис — эта история только начинается. Мы обязаны узнать, как она выбрала этот ужасный парик.
Ранее мы писали: Уникальный хоррор уже вошел в историю: в титрах ужастика «Орудия» есть благодарность Финчеру — в жизни не угадаете, за что
