«Ассасин. Битва миров»: Рецензия Киноафиши
Неуклюжее, но вдохновенное китайское фэнтези.
Гуан Нин (Лэй Цзяинь), потрепанный мужчина с грустными глазами, давно ищет дочь, похищенную злоумышленниками. Внезапно на его пути встречается бизнесвумен Ту Лин (Ян Ми), которая обещает помочь. Естественно, не за просто так. Начальник Ту Лин — цифровой магнат Ли Му (Юй Хэвэй). В отличие от Илона Маска, у него есть слабость: каким-то мистическим образом его жизнь зависит от третьесортного писателя Лу Конвена (Дун Цзыцзянь). Конвен пишет фэнтези про злого демона Редмейна, и всякий раз, когда положительные герои ранят Редмейна, Ли Му в реальной жизни тоже становится плохо. Поэтому Гуан Нин должен убить писателя. Ради дочери он соглашается на это, но по пути его начинают терзать сомнения: в своих снах он видит тот же волшебный мир, о котором пишет Конвен…
Если вы безнадежно запутались, пока читали это описание нового китайского фильма «Ассасин: Битва миров», не беда – то ли еще будет. Это лишь завязка сюжета, причем в сильно сокращённом варианте. На самом деле, персонажей, поворотов и всяких колоритных выдумок за два часа картины появится намного больше. Будет и средневековый город, которым правит Редмейн и в котором идет война между районами, а зубы умерших можно обменять на еду, и безликие воины Редмейна в красных доспехах (у них своя история!), и какой-то оживший биодоспех с собственной язвительной личностью и одним глазом, который может сражаться и помимо желания владельца (привет Веному).
В другом, «реальном», мире дела обстоят не проще: например, почти у всех там есть сверхспособность. Какой-нибудь рядовой бандит может, скажем, бить током, что твой Рейден. А вот Гуан Нин сверхъестественно метко и далеко кидает камни, шарики для гольфа и тому подобное – он даже может менять их траекторию. Почему? Он обычный человек, никакой радиоактивный Тайгер Вудс его не кусал, но вот просто так. Точно так же неизвестно, почему похитили его дочь или почему Ли Му связан с Редмейном... Наши прокатчики, как обычно, оказались на высоте, назвав фильм высокопарно-эпически: война миров там, да еще какой-то ассасин» (которого в фильме нет)... Англоязычные будут смотреть картину под более спокойным именем «Одиссея писателя», ну а для родного, китайского проката она зовется просто и откровенно – «Убить писателя». Иногда думаешь, что это призыв к нервным зрителям на случай, если их слишком расстроит работа сценариста.
Наверное, когда смотришь, не надо пытаться расшифровать все эти сюжетные финты логически и вообще слишком сосредотачиваться на них. Одна половина фильма — разудалое фэнтези, другая — боевик-триллер: и то, и другое сделано простенько, зато разухабисто и с огоньком, как если бы сюжет коллективно сочинил коллектив одаренных третьеклассников.
Лучше наслаждаться тем, как это изображено (а к визуальной стороне, как и принято в китайском кино, нареканий нет – всё безумно живописно и ярко). Принимать всё это как данность, как логику сна, в которой вообще китайская фантастическая традиция чувствует себя куда свободней, чем условно-европейское «фэнтези», в массе своей зараженное западным рационализмом.
К снам и апеллирует режиссер Лу Ян, помещая героев в странное пространство между явью и областью фантазий, надежд и видений. Персонажи ведут себя так, будто не вполне выспались, немного сомнамбулически, словно бы сами не совсем понимают, на каком они свете и что происходит. Иногда это раздражает, потому что такой подход всё-таки является и плодом небрежности сценаристов, сосредоточенных явно на другом. Здесь все то и дело повторяют: «Наверное, это карма». Но ведь карма и есть в восточных учениях механизм работы повторяющегося сна – то живописного, то страшного – которым является сама реальность.
Но если отфильтровать весь цветастый фейерверк образов, остается несколько простых вещей: история о почти безнадежном поиске мужчиной своей дочери (нельзя не вспомнить «Олдбоя», и даже на визуальном уровне тут много цитат – видимо, какой-то важный мотив для азиатского искусства). А еще это смутное ощущение, что жизнь, творчество и сны каким-то непостижимым образом влияют друг на друга, причем не только действительность формирует искусство, но и наоборот. Идея не то чтоб новая (и в западной культуре тоже снимали об этом много — вспомнить хоть «В пасти безумия» Карпентера). Но здесь есть еще нюанс. Конвен, автор, сочиняющий роковую книгу, вовсе не литературный гений, а неудачник и графоман. Набирая текст, он проговаривает его, и зритель имеет удовольствие слышать это беспомощное безобразие. Однако ж вот: пишет ерунду, а мир его выдумок оказывается живым. Тут может закрасться подозрение, что и нашу действительность тоже сочиняет какой-нибудь, прости господи, Херасков. Впрочем, об этом писал Пелевин. Вот тем, кому интересно еще поиграть с этими идеями, а еще порадоваться неизменной китайской красоте фантазии, и подойдет это кино.
