«Росомаха: Бессмертный»: Рецензия Киноафиши

Несмотря на генетическую память о холодной войне и периодических обострениях отношений с Россией, не очень галантно со стороны американцев брать русских женщин только на роль гадюк (в прямом смысле этого слова, хотя и в переносном тоже). Тем не менее Светлану Ходченкову подрядили как раз на вышеупомянутую роль, одели в зеленый садомазо-латекс и заставили вытворять языком разные биохимические непотребства. А чтобы добавить психологической достоверности, аттестовали ее как «химика-нигилиста» (полный титул звучит вообще умопомрачительно: «Химик-нигилист-капиталист-мутант Гадюка», но это либо саркастические проделки русского переводчика, либо острое помешательство режиссера и сценаристов). Получилось очень похоже на Уму Турман в роли Ядовитого Плюща из «Бэтмена и Робина», да еще и с аллюзиями на тарантиновский серпентарий в «Убить Билла». Ходченкова явно чувствует себя не в своей тарелке (точнее, не в своей коже) и плохо понимает, что именно ей нужно играть: Говорухин учил ее совсем другому, как и коллеги по «Единой России». Хью Джекман и многочисленные японцы, напротив, получают ощутимое удовольствие от съемок, но, сидя в зале, разделить их удовольствие сложновато.

Единственная по-настоящему убойная сцена – та, где молодой японец и вечно молодой Росомаха убегают от атомного взрыва, накрывшего Нагасаки. Они обгоняют взрывную волну и успешно пережидают атомную бомбардировку в незакрытом сухом колодце, причем если Росомаху спасает регенерация, то японца, не обладающего, заметим, никакими сверхспособностями, – дырявый металлический лист. Чтобы не упускать из виду ядерную тему, режиссер Джеймс Мэнголд приглашает в фильм японскую модель по имени (оцените всё глубокомыслие кастинга!) Рила Фукусима, больше похожую на инопланетного киборга, чем на человека, красит ей волосы в радикальный красный цвет и отправляет в суровую североамериканскую глушь к герою Хью Джекмана, поросшему диким волосом и гуляющему в компании цинично писающего медведя. Путь Фукусимы и мужчины с когтями лежит в суровую страну ниндзя и якудза («Мы стали чемпионами поселка: он – с луком, я – с ножами; тогда мы с ним собирались пожениться»), где Росомаху встречают вопросом «Что это за пещерный человек?», утыкивают стрелами, словно святого Себастьяна, и запихивают в отель любви, в номер, стилизованный под космический корабль, дабы там его прооперировал студент-ветеринар, специализирующийся на крупных животных. Тут еще попутно развивается некая драматургия, основанная на любовном то ли четырех-, то ли пятиугольнике, а также на психологических колебаниях заглавного героя, то ли теряющего бессмертие, то ли не теряющего, но вследствие хаоса, царящего в голове создателей фильма, все это быстро превращается в полную мешанину. Мэнголд – режиссер триллеров: героические комиксы (как, кстати, и комедии) явно не его поприще. Японские мужские персонажи столько раз успевают превратиться из положительных героев в отрицательных и наоборот, а потом еще раз наоборот, а затем снова наоборот, – что действо обретает структуру тотального винегрета. То, что уместно в камерном психологическом триллере, где зачастую каждые 20 минут бывает нужен сюжетный «переворот», – в фильме про супергероя, сокрушающего ниндзя, якудза и подколодных химиков-нигилистов, смотрится довольно дико…

Сергей Терновский