«Прометей»: Рецензия Киноафиши
В процессе наслаждения «Прометеем» периодически замечаешь, что это не предисловие к «Чужому», а ремейк черной комедии Тома Шульмана «8 голов в одной сумке». Персонажи величественной эпопеи Ридли Скотта про колыбель человечества и его, человечества, погибель постоянно носят в сумке чьи-то головы. Сначала это голова здоровенного инопланетянина, дальнего родственника профессора Доуэля, с которой развлекаются так интенсивно, что она в конце концов лопается, разбрызгивая инопланетный мозг по стенам лаборатории. Потом это голова робота: последнюю героиня Нуми Рапас закрывает на молнию, вежливо поинтересовавшись, удобно ли там голове, на что та – из глубины сумки – отвечает не менее галантно, что, мол, конечно удобно, ибо куда деваться-то… Происходят все эти рокировки верхних частей тела в 2093 году, в 3,27 × 1014 км от Земли, на основе сведений, оставленных 35 тысяч лет назад в пещере на шотландском острове Скай. В ходе упомянутых рокировок персонажи Ридли Скотта пытаются уразуметь, кем же все-таки создано двуногое без перьев и почему инопланетные отцы взяли на вооружение девиз Тараса Бульбы «Я тебя породил, я тебя и убью». Однако на вооружение отцы взяли не только девиз предводителя запорожского казачества, но и весь арсенал того, что, на взгляд киноиндустрии, полагается героям жанра. Подвешенные детеныши отчаянно бьют всеми своими хвостами, щупальца грозно протягиваются из-за дверей, а возле космического корабля творится какая-то специфическая солянка из «Безумного Макса» и фантастических хорроров Джона Карпентера.
Несмотря на постоянные широковещательные заявления о разгадке тайны жизни и прочих соблазнительных материях, все разгадки представлены в довольно куцем и нерешительном виде: так сказать, астрофизика и метафизика эконом-класса. Ридли Скотту придется, видимо, еще через 30 лет снять новую картину, где команда очередного звездолета, именуемого, допустим, «Плиний Старший» (в честь знаменитого римского естествоиспытателя, решившего изучить Везувий изнутри), наконец-то выяснит, кто и, главное, зачем сотворил жизнь во всех ее ходячих, ползучих и всячески извивающихся формах. В этот раз выяснение прошло не слишком удачно, что немудрено: головой, отсоединенной от туловища и упакованной в вещмешок, много не намыслишь. Особенно если сценарий писали соавтор фильма «Фантом», того, где Гоша Куценко на коне сражался с вторгшимися в Москву инопланетянами, и соавтор фильма «Ковбои против пришельцев». Конечно, Ридли Скотт пытается эстетствовать, смакуя дорогие спецэффекты и перемежая их интерьерными изысками, пару раз даже вяло покушаясь на лавры Кубрика. Но то ли щупальца слишком настырно лезут из-за дверей, то ли у научной экспедиции слишком панковский вид, – как бы то ни было, лавры так и остаются незавоеванными. Единственная ситуативная удача – робот в исполнении Майкла Фассбендера, очень сильно усовершенствованный потомок робота Вертера из фильма «Гостья из будущего», изучающий человеческое поведение по манерам Питера О’Тула в «Лоуренсе Аравийском».
Впрочем, больше всех повезло, кажется, Нуми Рапас. Сбросив с себя груз и ореол первой девушки с татуировкой дракона, она вовсю предается здесь радостям христианского гуманизма. Демонстрируя чудеса ловкости и находчивости, мастерски извлекая из своего нутра инородных детенышей, виртуозно скармливая одного инопланетянина другому и даже грациозно уворачиваясь от космических кораблей (вот этот кадр особенно прекрасен: он, пожалуй, немногим хуже эпизода из «Напролом», где герои успешно прыгают с околоземной орбиты прямо на асфальт), героиня Рапас при всем при том постоянно и твердо держится за нательный крестик. И пока капитан празднует Рождество, пытаясь принарядить елку, – исследовательница жизни исповедует тезис о сотворении инопланетян, завершая двухчасовое действо словами: «Я продолжаю искать». Учитывая все предшествующие хеппенинги и перформансы с отрыванием голов и засовыванием щупалец в ротовые отверстия, здесь трудно не вспомнить реплику из «Москвы – Петушков» незабвенного Венички Ерофеева: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего “я”!»
Сергей Терновский