«Древо жизни»: Рецензия Киноафиши
В сущности, «Древо жизни» Терренса Малика – это ответ Бога Иову, визуальная и драматургическая развертка того ответа, который Бог дает начиная с 38-й главы Книги Иова. Собственно, эпиграфом к фильму и служат первые слова Господнего монолога: «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, При общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?» Несмотря на скорбную завязку сюжета (смерть младшего брата и блуждающее отчаяние стареющего главного героя), Малик избирает точкой отсчета именно радость – ту радость, которая являлась при ликовании утренних звезд, при начале мира. Малик не просто констатирует общеизвестный факт, что существование каждого человека как-то там связано с существованием Вселенной, – он вводит монументальное, захватывающее сотворение Вселенной прямо внутрь единичной, конкретной человеческой жизни. Величественное рождение галактик, происхождение земных видов (здесь режиссер рискнул показать даже динозавров) и будущее людской общности сплавлены воедино в одной частной биографии, вырастающей, таким образом, до масштабов всемирного Древа жизни. Будущее это, разумеется, дано без всяких научно-фантастических красок – легкими, почти импрессионистическими штрихами. Будущее здесь явлено как соединение всех времен, как таинство, где седеющий сын встречает собственных молодых родителей и юных братьев, где одна женщина – мать – передает, как своего рода дар, заботу о нем другой женщине – жене… В этом будущем Терренс Малик, обращаясь к Богу, Которому напрямую адресован фильм, произносит устами главного героя: «Веди нас». Финальные слова персонажа Шона Пенна знаменуют окончательное – после краеугольной драмы детства, основополагающего противостояния «я» и мира – принятие любви, принятие того, что режиссер, вслед за многовековой христианской традицией, называет «путем благодати». Этот путь, собственно, и есть Древо жизни, так же как и дерево, посаженное в раннем детстве героя, так же как и Бог, непосредственно именуемый в теологии Древом жизни, располагавшимся посреди рая.
В своей пятой полнометражной картине (а ровно столько он снял за четыре десятилетия режиссерского труда) Терренс Малик проделал во многом ту же работу, какую Тарковский проделал в «Зеркале». Однако гениальный иллинойсец пошел в известном отношении значительно дальше, развернув формирующую юность героя в сердцевине юности всего творения, на фоне генезиса мира и грядущего исполнения его судеб. Почти все время, за исключением лишь небольшого числа сцен, камера великого оператора Эммануэля Любецки смотрит снизу вверх, на величественные ландшафты деревьев, небоскребов и человеческих фигур, и такой основополагающий ракурс не случаен: это позиция молитвенного предстояния, благоговения перед сущим – благоговения, которое выступает началом всякой любви. Началом симфонии мира, человека и Бога, звучащей языком слов, жестов и рождений, языком Моцарта, Малера и Збигнева Прейснера.
Vlad Dracula