«Призрак»: Рецензия Киноафиши
Роман Полански по-прежнему в крепкой форме, и хотя далеко не каждый его фильм последнего десятилетия можно назвать выдающимся, как у могучего старца Клинта Иствуда, железной рукой чуть ли не ежегодно выковывающего шедевры, «Писатель-призрак»/«Призрак пера», усеченный в российском прокате до просто «Призрака», как раз кино образцовое, и, пожалуй, даже более того. Преследуемый юстицией США по обвинению, уже давно превратившемуся в кафкианский жест абсурда, автор The Ghost Writer платит главным возбудителям и переносчикам мировой демократии той же монетой, то есть воздает кесарю кесарево. Учитывая, правда, степень сгущения убийственной иронии, насквозь пронизывающей весь фильм, можно констатировать, что речь идет фактически о показательном кесаревом сечении, демонстрирующем миру, какого ребенка Розмари извлекают периодически из чрева свободы ее высокопоставленные гинекологи и акушеры.
«Призрак» – явно лучшая экранизация Роберта Харриса (роман, собственно, так «укороченно» и называется: The Ghost), автора весьма вдохновенно перенесенных на экран «Фатерланда» и «Кода “Энигма”». Здесь, однако, уже нет ни фантазий в жанре альтернативной истории, ни героизма времен Второй мировой, когда борьба с общим врагом, дошедшим до края зла и перешагнувшим через него, позволяла совершаться какому-то общезначимому героизму. В «Призраке» всякий героизм упраздняется, неизбежно переходя в фарс и проходя в дальнейшем уже исключительно по его ведомству. Персонаж Юэна МакГрегора, нанятый довести до ума мемуары английского экс-премьера (Джон Мейджор и Тони Блэр после этого фильма должны публично удавиться дуэтом или, еще лучше, пустить себе пулю на брудершафт), оказывается вовлеченным во внеплановую стирку политического грязного белья, в ходе которой фигуранты тайной истории отчаянно замывают огромные пятна, оставленные ЦРУ на непорочных простынях британских внешних сношений. Премьер, принимающий судьбоносные решения под диктовку жены, оксфордские и кембриджские выпускники, вербуемые американской разведкой прямо на заре туманной желторотой юности, шпионско-коррупционная гниль в сердце и мозгу Лейбористской (то есть, в переводе, Рабочей) партии, содействие высших лиц Туманного Альбиона работе пыточного конвейера ЦРУ, благородный министр иностранных дел, разоблачающий своего босса и тут же лицемерно объявляющий себя его другом, потерявший сына-солдата ветеран, комически митингующий возле важных резиденций и идиотическим финальным выстрелом превращающий одного из виновников скандала в не менее комическое подобие национального героя, – всю эту петрушечную карусель Полански раскручивает едко и энергично, ни на секунду не сбивая дыхание, под магнетически затягивающую в трагифарсовый водоворот музыку Александра Деплá. Режиссерский вывод неизбежен, как пулевое отверстие в затылке: рано или поздно любой специалист по «биполярным отношениям в многополярном мире», пишущий «об уникальном значении англоязычных народов в распространении демократии», проявит истинное лицо; именно с таким лицом США не признают, как разъясняет высокопоставленный адвокат схваченному за руку экс-премьеру, юрисдикцию Международного уголовного суда – в компании Ирака, Китая, Северной Кореи, Индонезии и еще нескольких стран, столь же радушно относящихся к правам человека и их неукоснительному соблюдению. И даже когда к небесам воскуряются самые прекрасные и благоугодные речи, всякий раз оказывается, что, по меткому наблюдению героя-рерайтера, «все слова на месте, только не в том порядке». Искаженный мировой порядок всегда выдается искаженным порядком слов.
Vlad Dracula
