«Ночной рейс»: Рецензия Киноафиши
Уэс Крейвен решил доказать, что он умеет снимать не только ужасы, или, вернее, ужасы не только мистического свойства. Конечно, его опыт с «Ночным рейсом» не столь радикален, как «Музыка сердца», основанная на документальном материале добротная мелодрама про учительницу музыки по классу скрипки, создавшую в Восточном Гарлеме детский симфонический оркестр, или – тем паче – как (самый жуткий, запредельный и потусторонний кошмар в хоррор-фильмографии!) абсолютно документальное кино про последний рабочий день Билла Клинтона («Клинтон-2001»), созданное для внутреннего пользования в кругу семьи главного героя. Тем не менее Крейвен попытался вспахать необычайно модную и актуальную ныне тему террористического наваждения, да еще и запихнул своих персонажей в самолет, что должно было стать просто последним писком (во всех смыслах этого выражения). Последним писком рецензируемый опус, возможно, и стал, а вот произведением искусства – навряд ли.
Вообще говоря, идея о том, что профессиональный террорист с омерзительнейше-обаятельной фактурой Силлиана Мёрфи может взять (психологическим, разумеется) измором барышню – администратора отеля, чтобы та, спасая родного отца, перенаправила главного американского борца с терроризмом в номер, где ему готовят в буквальном смысле слова зубодробительный сюрприз, – прекрасная идея. Если бы Крейвен и его сценаристы разыграли изящную многоходовку на заданную тему, им бы цены не было. Но, учитывая то, что вышеупомянутая компания в итоге сотворила, можно с полной уверенностью сказать, что цена есть. И цена эта – ломаный медный грош.
Во-первых, начало: первые минут двадцать оба исполнителя ключевых ролей (Силлиан Мёрфи и Рейчел МакАдамс) выглядят только что вышедшими из глубокой заморозки. Они даже и не пытаются играть, а лишь вяло передвигают губами, освобождаясь от липких, неостроумных и ничего не значащих фраз, которыми их инфицировали авторы сценария. Во-вторых, финал: герой Мёрфи, словно попав в заколдованный пластикатовый мир «Тома и Джерри», служит объектом какого-то явно запредельного количества физических манипуляций – ему втыкают авторучку в горло, каблук в ногу, опускают на голову баллоны и бейсбольные биты, об него ломают стулья, бьют посуду, а после всего этого беднягу пристреливают из двух невесть откуда взявшихся стволов, причем тот, который оказывается в руках Рейчел МакАдамс, вообще появляется чудесным образом из-под кровати. Венчает же этот бессмысленный «кордебалет» предложение негодующим клиентам отеля заполнить бланк жалобы и засунуть его себе в анальное отверстие, вслед за чем из тьмы медленно выползают финальные титры. В-третьих, мораль: главную героиню когда-то средь бела дня изнасиловали не то на автозаправке, не то на автопарковке, приставив нож к горлу так, что шрам остался на груди, и теперь ее главный девиз – «меня больше никто не поимеет» (какой бы смысл ни вкладывался в это многообещающее слово). Руководствуясь столь непреложной этической максимой, вершительница антитеррора начинает вытворять со злодеями (второго лихоимца просто припечатывают к стене машиной) все вышеописанные ужасы, быстро и верно смещая зрительские симпатии в сторону отрицательных героев. И, наконец, в-четвертых, вымученно-бездарные диалоги: бесконечные сравнения «замысловатости ананаса» с «простодушием грейпфрута» никак не служат делу, а только уличают самих авторов в наигранной замысловатости, основанной на уж совсем неподдельном простодушии.
Vlad Dracula