«Следопыт»: Рецензия Киноафиши
«Техасская резня бензопилой: Начало» – такое название, безусловно, следовало бы дать фильму «Следопыт», а вовсе не юмористическому аттракциону Джонатана Либесмана, недавно окропившему кетчупом и без того не просыхающие от этой субстанции экраны. Режиссер Маркус Ниспел полностью воспроизвел в «Следопыте» визуальные наработки двух своих предыдущих картин – психологически мощной дебютной «Техасской резни бензопилой» (2003) и последовавшей за ней блестящей телеэкранизации «Франкенштейна» (2004), неожиданно удачно адаптированного к современным научно-фантастическим реалиям… Дином Кунцем: те же темные фильтры, та же монументальность кадра, тот же монтаж и даже тот же балахон с капюшоном, который персонаж Карла Урбана позаимствовал у героя Венсана Переса из «Франкенштейна». И хотя за самую общую основу сюжета кинодраматургом Лаэтой Калогридис, соавтором сценария стоуновского «Александра», взят реальный исторический факт – путешествия викингов к Северной Америке за 600 лет до Колумбова открытия (древнеисландская экспедиция Лейфа Эйриксона), к истории «Следопыт» (представляющий собою, кстати сказать, вольный ремейк дебютного фильма известного норвежского режиссера Нильса Гаупа (1987), в котором примерно в те же годы 16-летний юноша мстит разбойничьему отряду викингов, вторгшихся на лапландскую территорию, заведя их черт-те куда) не имеет никакого отношения: если судить по количеству железных цепей, инфернальных рычаний и разодранной плоти, перед нами жесткий псевдодревнескандинавский микс из «Техасской резни бензопилой» и «Восставшего из ада». Викинги одеты не норвежцами или исландцами Х века, а демонами из преисподней, и весь «норман(н)ский вопрос» сводится в данном случае к фаршировке североамериканских лесов индейскими внутренностями. (Как водится, в финале авторы ограничиваются строчкой «Ни одно животное не пострадало» (не вполне понятно, впрочем, о ком речь: о лошадях или о викингах), но ни слова не сказано о судьбе бедных каскадеров, которых на съемках, судя по всему, крошили через одного.)
Диалогов в фильме нет практически вовсе, редкие реплики, как, впрочем, и герои, сплошь односложны. Индейцы изъясняются на чистейшем английском, в то время как викинги – на более-менее аутентичном родном наречии. В этом, конечно, можно вполне оправданно усмотреть влияние историко-культурно-языковых реконструкций, успешно произведенных в последние годы Мелом Гибсоном, но нам здесь важнее другое: хотя викинги и называют индейцев «дикарями», в то время как индейцы викингов – гораздо более почтительно – «людьми дракона» (в честь резных драконов на ладьях), именно коренные уроженцы Северной Америки владеют в «Следопыте» цивилизованной речью, пришельцы же оглашают воздух отрывистым и угловатым демоническим рыком, невнятным современному просвещенному человечеству и требующим специальных субтитров внизу кадра. Это лишний раз подчеркивает, что те исчадия геенны, коих Ниспел усиленно пытается втюхать зрителю под древнескандинавским соусом, не имеют практически никакого отношения к человеческому миру.
Впрочем, общая историческая несообразность усугубляется в «Следопыте» еще и несообразностями сюжетными. Как выжил на усеянной трупами ладье полуголый мальчик, сын конунга, когда все могучие воины практически вмерзли в корабельную обшивку, – загадка, причем загадка явно риторическая. Не менее удивительно и то, что изможденный малолетний заморыш с легкостью держит в руке тяжеленный меч, какой в наше время не всякий здоровый и упитанный мужчина в полном расцвете сил поднимет обеими руками с первой попытки. С погодой творится и вовсе нечто странное: хотя из реплик явствует, что дело происходит ранней весной, совершенно разные времена года соседствуют друг с другом в пределах двух последовательно снятых кадров, как в «Сказке странствий» Александра Митты (только там-то сказка, а здесь вроде как быль, пусть и названная в начальных титрах легендой); стоит героям выйти из летнего канадского перелеска – фильм снимался в Канаде, – как они тут же попадают на зимний канадский склон.
Германские корни Маркуса Ниспела, франкфуртского уроженца, представлены в «Следопыте» сполна: от грубых концлагерных собак (овчарок здесь заменяют черномордые мини-демоны ротвейлерного типа), которыми адские викинги травят бедных индейцев, до эпизода в пещере, изысканно снятого в классической стилистике немецкого экспрессионизма. Странно только, что Ниспел столь демонизирует североевропейскую ментальность и с таким энтузиазмом углубляется в позицию безвинной жертвы, вместо того чтобы воспеть красоту и силу древнего нордического духа. Мы же, со своей стороны, воздаем славу этому духу и почитаем за долг сделать то, чего не сделал режиссер «Следопыта», а именно – выразить вековую мощь ею же рожденными словами Торбьёрна Хорнклови, норвежского скальда IX века:
Кровью рыгали раныВ грохоте и громеСкёгуль – с кем сражалсяКонунг в буре копий;Пали те, – свистелиПтицы лат, и славноДобыл себе воитель –Бед среди – победы.
Vlad Dracula