«По млечному пути»: Рецензия Киноафиши
Молочник Костас (Эмир Кустурица) – чудак еще тот. Верхом на осле, с соколом на плече и под зонтиком – каждый день он возит молоко на линию фронта. И недовольно бурчит, когда пули пробивают канистры – впрочем, пролившимся молоком всегда можно напоить змею. Он же добрый, ему не жалко.
Странно, скажете вы? Так здешний мир вообще странен. Здесь часы ходят только назад – и это считается нормой. Медведицы жуют апельсины, а змеи упиваются молоком. Здесь птица – лучший друг человека, и пчелы – его защитники. Здесь оторванное пулей ухо легко пришивают снова, а зонтиком заслоняются от войны. Впрочем, война поселилась тут так давно, что её и не замечают – она стала частью пейзажа. А еще здесь крадут невест, ну, или их выкупают… Как выкупила красотка Милена невесту для своего брата. И привела её в дом (невеста - Моника Беллуччи). Правда, брат пока на войне и своей нареченной не видел. Зато рядом Костас-молочник, который ей уже улыбнулся…
Наверно, в данном случае объективной я быть не могу (да и нужно ли?!). Эмир Кустурица – один из самых важных для меня режиссеров. А так как он явно не из тех, кто снимает по фильму в год (предыдущая его работа вышла аж в 2008-м), то стоит ли говорить, что «По млечному пути» рядовым событием не был. И, думаю, что не для меня одной. Особенно если учесть, что очередной хулиганский шедевр большого мастера Эмира Кустурицы оказался одним из лучших в его фильмографии.
Есть картины, режиссера которых вы угадываете буквально с первого кадра. Угадываете благодаря уникальному авторскому почерку, уникальной стилистике, системе образов. Ни с кем не перепутать, например, венгерского гения Миклоша Янчо – и не только из-за его знаменитых долгих планов и головокружительно танцующей камеры. Кони и степь, край которой теряется где-то за горизонтом – это своего рода авторская подпись, метка, указывающая имя художника. То же и у Кустурицы. Летящая птица, гуси, железная дорога, цыгане – казалось бы, одни и те же образы кочуют из фильма в фильм. Но это вовсе не значит, что режиссер повторяется. Это значит, что у него выработан свой собственный язык, на котором он с нами и говорит.
Мир Кустурицы – это мир перевернутый, мир наизнанку. Здесь бабочка спасает влюбленных, а крылья сокола способны устроить бурю. Здесь часы могут серьезно ранить (какая метафора! – ведь да, время убивает), но самый опасный враг – это тот, кто пришел помочь. Солдаты-миротворцы не знают жалости, но почему? Да потому что солдаты. А солдаты – это слуги войны. Под маской жизнерадостной клоунады замаскирован мощный антивоенный протест: война противна природе, и неважно, кто с кем воюет. И вовсе не от миротворцев бегут герои. Это отчаянная попытка удрать от самой войны.
Абсурд, клоунада, откровенное режиссерское хулиганство – и вместе с тем трогательная беспомощность, детская, наивная вера: только чудо может спасти от чужих автоматов. И чудеса происходят. И звери-птицы приходят на помощь. И даже законы физики готовы сложить оружие – забыв про земное притяжение, влюбленные просто улетают. Не сдается только война. И чудо оказывается бесполезным, а природа беспомощной: ни под землей, ни в воде, ни в воздухе от машины убийств не уйти. В колодце, на дереве, в озере – найдут везде. И ничто не остановит солдат, пока война не получит свою жертву.
В «Зимней песне» Отара Иоселиани есть потрясающий образ войны – танк, облепленный домашней утварью, с матрасом на дуле. Это война как мародерство. У Эмира Кустурицы война другая. Огонь, вселенский пожар. Только что рожденный ягненок (жертвенный агнец!), сосущий вымя своей уже полусгоревшей матери, и горящие на лету гуси. Да, до поры до времени у Кустурицы всё понарошку, все не в серьез – но умирать-то приходится по-настоящему. И от этого только страшнее. Потому что в нереальном мире Кустурицы реальны только смерть и любовь. Впрочем, любовь сильнее.
Вера Алёнушкина
В российском прокате с 12 января
Расписание и покупка билетов на фильм «По млечному пути»