«Неудержимые»: Рецензия Киноафиши
Вероятно, каждая вторая, если не каждая первая (ну, скажем компромиссно, каждая полуторная), рецензия на этот фильм должна начинаться со слов: не стареют душой ветераны! Ветераны стареют только телом, хотя виду не показывают и держатся молодцом, тонко намекая в игривых приятельских пикировках на неумолимый возрастной полураспад друг друга: Ш в а р ц е н е г г е р (обращаясь к Сталлоне): Ты что, болен? сбросил вес? С т а л л о н е (обращаясь к Шварценеггеру): Все, что я сбросил, ты подобрал. У и л л и с (обращаясь к обоим): Девочки, вы обе очень красивые.
Конечно, «Неудержимые», снятые по классическим канонам 80-х, по методе Дж. Ли Томпсона и других тогдашних старожилов цеха, делались вовсе не ради сюжета и режиссуры, копирующих все экшен-клише четвертьвековой давности. «Неудержимые» делались ради исторической встречи мамонтов, зубров и бронтозавров жанра («другой шерсти люди», по выражению классика): увидеть в одном кадре Шварценеггера, Сталлоне и Уиллиса, и тут же Микки Рурка, Дольфа Лундгрена, Джейсона Стэтема, Джета Ли, с непременным Эриком Робертсом в роли утонченного злодея, – это ли не мечта всякого, кто хоть раз в жизни (не важно, в кинозале, у телевизора или в видеопалатке) ощутил себя последним героем боевика?! Даже музыка Брайана Тайлера как бы имитирует поступь динозавра, временами, правда, сбиваясь на отчетливо слышимые интонации Rammstein. И хотя ветераны, те самые – последние – герои боевика, все же безусловно постарели («Я не хочу умереть ради женщины. Я хочу умереть рядом с женщиной»), они по-прежнему в строю и так же хорошо знают свое дело, главное и единственное дело жизни: «Сейчас 3:36. У нас 20 минут, чтобы всё разнести» (примечание: «Враги всегда боятся грохота, особенно – пулеметного»). Разумеется, они высадятся на острове Вилена (Vilena – анаграмма An Evil), разнесут до последней молекулы формально возглавляемый пятизвездочным генералом, втихомолку рисующим заправские граффити на стенах ночных домов, злостный режим, который заставляет крестьян выращивать коку, и воцарят свободу. Разумеется, при этом будет много шуток, Джейсон Стэтем, помавая «редкой мускулистой башкой сексуального размера», расстреляет недобрую половину злодеев, угнездившись прямо в носу самолета, а Джет Ли изложит интересную теорию касательно самого себя, согласно которой дырки от ран в его теле и расстояния, преодолеваемые при ходьбе, больше, чем у других, потому что само тело – меньше.
Однако, невзирая на тотальный залихватский юмор, будет ясно, что старость подкралась к нашим ветеранам не только с той стороны, откуда ее ждали, но и с той, откуда ждали меньше всего. Когда персонаж Микки Рурка, уничтоживший в Боснии толпы вооруженных сербов и поленившийся спасать женщину-самоубийцу, рассказывает, как после этого у него «высохла вера в святую душу и в то, что еще осталось хоть что-то человеческое», становится понятно: последние герои боевика на склоне лет неожиданно повзрослели. Настолько повзрослели, что готовы впихнуть столь вопиюще противоречащий жанру монолог, разрушающий всю писаную красоту стиля, прямо в сердцевину картины. И пожалуй, несмотря на явный перебор по части сентиментальности, этот жест заслуживает здесь наибольшего уважения.
Vlad Dracula