«Где скрывается правда»: Рецензия Киноафиши
Многие талантливые режиссеры на протяжении всей своей карьеры снимают одну за другой картины «о том же самом», только варьируя материал. Атом Эгоян, родившийся в Каире канадский режиссер армянского происхождения, – из их числа.
Фильм «Где скрывается правда» построен так же, как и, к примеру, «Экзотика», «Славное будущее» или «Арарат». За предельно драматизированным детективным сюжетом таится особая, «внутренняя» история, закольцовывающая все действие в тугую, почти парадоксальную спираль времени, и на финальном витке этой спирали обнаруживается ключевая нить, путеводный сполох, горький и очищающий момент истины, обнажающий необязательность «внешнего» сюжета, которая сродни избыточности только что сброшенной змеиной кожи. В «Где скрывается правда» моментом истины оказывается эпизод, где мать погибшей несколько лет назад начинающей (как потом выяснится, начинающей с групповой оргии и шантажа) горе-журналистки показывает главной героине цветущее дерево, на корни которого высыпал пепел дочери ее покончивший с собой отец. «Это дерево – моя дочь», – говорит состарившаяся раньше времени женщина; столь всеобъемлющая корневая метафора, где мертвое дитя становится Деметрой, жизнью земли, снимает даже христианский ужас перед адом, куда попадают самоубийцы (вплоть до самого последнего момента версия о самоубийстве рассматривается как одна из возможных).
А «внутренняя» история – это история маленькой девочки, излечившейся от полиомиелита с помощью медицинской программы, финансируемой двумя знаменитыми комиками, в чьем номере отеля в момент торжественной церемонии благодарения лежало вымороженное и безучастное тело той самой несостоявшейся журналистки, чью гибель будет впоследствии расследовать та, что как раз и была маленькой девочкой, благодарившей со сцены двух знаменитых комиков на только что упомянутой церемонии. Фактически расследование Эгояна сводится не к вычислению того, кто и каким способом лишил жизни зарвавшуюся будущую «акулу пера», а к установлению причины, почему плакал герой Кевина Бэкона, когда говорил на сцене только что излечившейся девочке, как она прекрасна. Но когда мы эту причину узнаём, в действие включается фирменный эгояновский механизм: любое расследование, кроме самого глубинного и не имеющего уже отношения к собственно интриге, на самом деле никому не нужно – ни персонажам, ни режиссеру, ни зрителю. Чужая смерть (как было нагляднее всего показано еще в «Славном будущем») всегда слишком запредельна, чтобы пытаться объяснить ее; она – лишь повод заглянуть в потемки собственной души, где кэрролловская Алиса – лесбийская порногероиня, Страна чудес – странный мезальянс цепкой телевизионной преисподней и перенасыщенного грейпфрутами и омарами мафиозного куража, а разворачивающаяся на экране история – абсолютное Зазеркалье, в котором беспощадной режиссерской рукой спрессованы в одну-единственную финальную точку все пласты сгущающегося времени.
Vlad Dracula
