«Дьявол и Дэниэл Уэбстер»: Рецензия Киноафиши

С древнейших времен христианства святые отцы, отказывая себе в самом необходимом и претерпевая жестокие муки, лишь бы не вступить в известного рода опасные связи, постигали всю ужасающую кошмарность женской природы. В изголодавшемся сознании ежечасно искушаемых подвижников возникали решительные и бескомпромиссные дефиниции, которыми они надеялись отгородиться от соблазнительно-аппетитных видений. Блаженный Августин проницательно замечал, что «женщина – это животное, лишенное твердости и постоянства» (кто бы спорил! манившие мягкими тканями суккубы, увивавшиеся вокруг аскета, наверняка могли бы ответить на сугубо мужественную твердость блаженного лишь фривольной песенкой «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!»); святой Фома Аквинский тонко подчеркивал, что женщина – существо «случайное», «неудавшийся мужчина»; но яснее всех выразился Тертуллиан: «Женщина – врата ада». Что, конечно, чистая правда, хотя и неполная: женщина, собственно, и есть ад. Это раньше нужно было устраивать зафиксированные даже у таких позднейших авторов, как Станислав Гроф и Михаил Булгаков, черные мессы, где все присутствующие лобызали мессира сатану, принявшего облик козла, в смрадный козлиный зад. Теперь, в соответствии с общим духом эпохи, передача души под дьявольскую юрисдикцию осуществляется в гораздо более комфортабельной и непринужденной обстановке: достаточно пофлиртовать с Элизабет Хёрли, как в «Ослепленном желаниями», или – как в нашем случае – провести ночь с Дженнифер Лав Хьюитт. Переспать с дьяволом – это, вообще говоря, высший пилотаж, зоонекрофилия, доведенная до высочайших оргиастических степеней. Как сказали бы в Одессе, чтоб мы так жили!

Сама история про писателя Джейбза Стоуна (Алек Болдуин), продавшего душу дьяволу (Дженнифер Лав Хьюитт) ради литературного успеха, не представляет особого интереса по причине крайней схематичности сюжета, банального морализма и совершенно неудовлетворительной понарошечной интонации, не дающей развиться ни потенциальной метафизике, ни потенциальному сарказму. «Дьявол и Дэниел Уэбстер», прямо скажем, не «Доктор Фаустус». Персонажи уж как-то чересчур плосковаты, а идея о том, что один и тот же человек может в равной степени наслаждаться творчеством Кафки и Диккенса (и еще Достоевского в придачу, – видимо, как посредствующего звена между Диккенсом и Кафкой), вообще безумна в наименее лестном смысле этого слова.

Однако есть в рассматриваемом фильме один в высшей степени концептуально интересный момент – судебный процесс, где жюри присяжных в составе Оскара Уайльда, Эрнеста Хемингуэя, Трумена Капоте, Марио Пьюзо и прочих покойников-статистов судит незадачливого литератора Джейбза Стоуна, перешедшего к написанию, по общему выражению, «дерьма», которое тем не менее мгновенно расходится огромными тиражами. Дьявол выступает от своего имени (точнее, от имени «загробного мира») сама, Стоуна защищает издатель Дэниел Уэбстер (сэр Энтони Хопкинс), однажды отсекший у прелестного дьявола прелестный длинный хвост, вывешенный теперь за стеклом в уэбстеровском кабинете. И в их философско-юридическом споре обнаруживается, как ни странно, правота обеих логик, ибо стороны руководствуются, понятное дело, разными логиками. Г-н Уэбстер прав в том, что человеческие души – источник дьявольской силы, поскольку сам по себе сатана не имеет сил к перекраиванию миропорядка; в этом смысле, конечно, лукавый обманывает людей, питая их желания их же собственными энергиями. Дьявол, которая в данном фильме честнее всех честных, также права, заявляя, что по условиям договора клиенту был обещан не талант (талант – только от Бога), но успех: литературная слава, любовь первых красавиц и т. п. И действительно, Джейбз Стоун просил единственно об успехе, каковым его сполна и наделили, а то, что он превратился в высокооплачиваемого графомана, – исключительно его вина; аргументы же, которые обвинитель дьявола выдвинул на процессе (клиент, мол, лишился души, а с нею и повествовательной душевности (это подчеркивает даже название романа: «Утрата чувств»), хотя, вопреки разглагольствованиям Уэбстера, душа должна была отойти к исполнителю лишь по истечении стандартного десятилетнего срока), – как теперь принято говорить, всего лишь «дешевые отмазки». Что бы там ни утверждали господа с возвышенными помыслами, в самом договоре литератора с Люцифером никакого обмана не было; персонаж Болдуина, упитанного, холеного и никак не похожего на бедного писателя, ищет короткий путь к счастью (фильм, собственно, так и называется в оригинале: Shortcut to Happiness) и легко находит его, хоть и уверяет себя при этом, будто категорически несчастен. К тому же герой Хопкинса впадает в ересь, уверяя, что сила дьявола – не от Бога. Всё – от Бога, включая и дьявола, и зло, и смерть, просто Бог смотрит на вещи и видит их совершенно иначе, нежели человек. Так что жюри присяжных, если бы оно не поддалось на дешевую моралистическую удочку сценаристов, по справедливости должно было бы предать г-на Стоуна в жаркие объятия князя тьмы, в каковых объятиях он, надо думать, весело скоротал бы незадавшуюся вечность (а то, что вечность и так и так не задалась, очевидно явствует из посредственной прекраснодушной писанины, которою герой захламлял свой ноутбук до исторической встречи и которая почему-то преподносится авторами фильма как образец художественного мастерства).

Есть, впрочем, и еще один момент, – пожалуй, самый главный. Вся ирония ситуации состоит в том, что, во-первых, людские души проданы дьяволу и так, без всяких договоров, а во-вторых, дьявол каждый раз, заключая контракт, сильно переплачивает, ибо в обмен на качественные услуги получает в вечное пользование гнилой и совершенно не годный к употреблению товар. Если бы это было не так, мы не жили бы в таком аду, в котором живем; а мы, безусловно, живем в аду, поскольку ад – не место, но состояние, то, что существует в нас, среди нас и между нами. Подводя итог, скажем себе честно и прямо: мы и так на коротком поводке у дьявола; поэтому если вдруг, в один прекрасный момент, дьявол пригласит вас к себе в постель, а после пообещает осыпать деньгами, славой и прекрасными созданиями обоего пола – соглашайтесь не раздумывая: вы абсолютно ничего не теряете, так как ваша заблудшая испакостившаяся душа все равно не стоит и пенса, зато приобретете в этой жизни настоящий вкус к наслаждениям (за вычетом разве что входящего иногда в дурную привычку делания добрых дел). И тогда известный риторический оборот «я не смог отказать себе в удовольствии…», который вы будете произносить постоянно, наполнится своим подлинным – высоким и прекрасным – смыслом.

Vlad Dracula