«Грайндхаус»: Рецензия Киноафиши
Если уж Квентину Тарантино легко удавалось снять плохое кино даже тогда, когда он, скорее всего, этого не хотел, то теперь, когда он поставил создание намеренно плохого кино себе за цель, это у него получилось с ловкостью неоспоримой. «Доказательство смерти» – доведенная едва ли не до манифеста дань 70–80-м, которые Тарантино любовно изучил, работая в видеотеке, и 70–80-е, пропущенные через временами взаправдашнюю, временами вымышленную историю кинофильмов и телешоу, сгущенные и сниженные до буквально любующегося собою трэша, предстали во всей своей мифологической брутальной красе: то, что сейчас воспринимается как редкой махровости штамп, тогда было еще как будто бы внове. «Как будто бы» – потому что в дешевом пойле (pulp fiction) с маньяками-«каскадерами», пьяными сквернословящими бабами и канонически тупым сюжетом не бывает никакой новизны. Впрочем, бывший каннский лауреат на таковую и не претендует. Чтобы уподобить ленту кинематографу искомого периода, он даже прошивает пленку белыми и цветными вертикальными полосами и разными требующими ретуши узорчатыми кляксами, как если бы фильм был снят не в середине 2000-х, а лет этак тридцать назад.
Поскольку, собственно, «Доказательство смерти» – полномасштабная стилизация, специфически тарантиновского в картине не так уж много: невыносимо длинные и при этом совершенно беспредметные диалоги да несколько крупных планов женских стоп, которые являются для режиссера явным объектом фетишистского культа. В отличие от диалогов в предыдущих фильмах, каковые все-таки бывали время от времени смешными, диалоги в «Доказательстве смерти» не смешны вообще, а лишь скучны и чрезмерны. Сложно сказать, на кого рассчитаны все эти пассажи про «кексов, смешных – уписаться» и проч. Не в пример братьям Коэн, умеющим из речи персонажей похожего социального круга выкраивать изящные иронические шедевры, Тарантино продирается с топором через джунгли напряженной и бессмысленной руготни, получая на выходе занудное и аморфное речевое месиво. Пока три тошнотворных девицы, две из которых изрядно смахивают на Майкла Джексона (одна – до пластической операции, другая – после), едут в бар, надсадно обсуждая свои взаимоотношения и личную жизнь, хочется только одного: чтобы пришел обещанный в синопсисе душегуб и всех троих поскорее превратил в окрошку. Так что появление Курта Расселла в роли персонажа, который часами пьет в баре безалкогольные коктейли (что уже само по себе тяжелый клинический симптом) и пялится на окрестных пташек, воспринимается как подлинное избавление. Вообще, Курт Расселл, специфический экшен-герой 80-х и символ целого кинопоколения, здесь отнюдь не случаен. И хотя Расселл – талантливый актер (в первой части Death Proof это отчетливо видно), чьи возможности были использованы режиссерами не до конца и сугубо в одном направлении (единственное заметное исключение – «Ванильное небо»), для Тарантино он важен именно как знаковая фигура. Фактически расселловский Каскадер Майк – ожившее прошлое, вышедшее из анабиоза и шагнувшее прямиком в XXI век.
Строго говоря, этим фактом значимость «Доказательства смерти» и исчерпывается. Если первая новелла еще кое-как держится – исключительно на колоритной душевности маньяка-женоненавистника, – то вторая, посвященная триумфу женской агрессии и заканчивающаяся в духе самых дешевых и невзыскательных фильмов про ниндзя, уже лишена всяческой отрады, если, конечно, не считать таковою сам факт жесткого сюжетного «перевертыша». Впрочем, публика наверняка извлечет из «симметричного ответа» второго женского трио лишний повод для поклонения возвращающемуся на киноарену кумиру совращенных бульварным постмодернизмом 90-х.
Vlad Dracula