«Человек года»: Рецензия Киноафиши
В «Человеке года» Барри Левинсон продолжил саркастические опыты над американской политической реальностью, начатые еще в блистательнейшей сатирической фреске «Хвост виляет собакой» (в российском прокате – «Плутовство»). Правда, в «Плутовстве», сценарий которого написал Дэвид Мэмет, сатира была предельно жесткой, глобальной и всеобъемлющей, не оставлявшей от здания американской демократии (последнее слово, разумеется, лучше взять в кавычки) камня на камне. «Человек года», где сценарий принадлежит самому Барри Левинсону, несопоставимо более мягок и, я бы даже сказал, лиричен и элегичен. Левинсон свято верит в идеалы отцов-основателей Соединенных Штатов и в саму идею демократического представительства, а также, как это в данном случае ни прискорбно, в человеческую порядочность. Верить же в человеческую порядочность, когда творишь на тему политики, все-таки недопустимо.
Отправным пунктом для этого сардонического вояжа вглубь американской политической конструкции послужил один зафиксированный социологами факт: американцы гораздо чаще и охотнее узнают новости из шоу различных комиков, нежели из собственно новостных либо специальных аналитических передач. Однако новости, что понятно любому разбирающемуся человеку, не просто информируют, – они создают мир, о котором говорят. В мире массовых коммуникаций политика – не столько то, что делается, сколько то, что на эту тему говорится. Стало быть, Барри Левинсону оставалось совершить лишь один маленький ход – выдвинуть вымышленного комика Тома Доббза, начавшего отпускать политические шутки (Робин Уильямс), в президенты США. Собственно, комедизация политики, ее превращение в карнавал – уже факт истории. Как замечает менеджер Доббза (Кристофер Уокен), «говорить о политике без “перца” – это все равно что захотеть секса и забыть пригласить даму». Однако комедия состоит не только в том, что кандидат в президенты увлеченно рассказывает о своих юношеских половых проблемах и уничтожает на теледебатах само понятие об этикете; комедия еще и в том, что новейшая электронная машина по подсчету голосов допускает смехотворную «алфавитную» ошибку и «выбирает» президентом комика Доббза только из-за того, что в его фамилии сдвоенная «б». Политика комедийна насквозь: и в людях, ее творящих, и в механизмах, обеспечивающих ей существование и преемственность.
Впрочем, как я уже сказал, Барри Левинсон верит в хороших людей. Том Доббз, судя по уровню его шуток, комик не ахти какого дарования (не знаю уж, было это заложено режиссером сознательно или само так вышло), зато умный, честный и добрый человек. Выдвинувшись в президенты, он пытается донести до электората одну очень простую мысль: кандидаты от Республиканской и Демократической партий, задолжавшие в ходе предвыборной кампании сотни миллионов долларов, станут прежде всего «отрабатывать» свои деньги, вложенные в их избрание концернами и корпорациями, а не заботиться о благе избирателей. Сперва Доббз произносит на эту тему сверхсерьезные речи, однако – поскольку подавляющее большинство населения ничего не смыслит в собственных правах и свободах и воспринимает лишь сортирный юмор – переходит к отчаянному комикованию, высмеивая «идеи» своих надутых залакированных глянцем соперников и их самих и тем самым стремительно набирая предвыборные очки. Однако герой Уильямса в чем-то очень похож на двух евреев из цитируемого им анекдота, взявшихся убить Гитлера в темном переулке и волнующихся по поводу его опоздания: «Только бы с ним ничего не случилось!» Узнав об электронной ошибке, Доббз отказывается от президентства и от своих планов по приведению американской политической реальности в соответствие с элементарными моральными нормами, хотя совершенно очевидно, что этот президент стал бы одним из лучших за всю историю США. Если для юрисконсульта компании, разработавшей неисправный механизм подсчета голосов (Джефф Голдблюм), «ощущение легитимности важнее самой легитимности», то для Тома Доббза – и вслед за ним для Барри Левинсона – средства первичны перед целью, поступок перед идеей, форма перед содержанием (совсем в духе кантовской «Критики практического разума»), поскольку демократия прежде всего точное соблюдение норм, а вовсе не набор прекраснодушных деклараций. Так Левинсон по-своему решает один из коронных вопросов Курта Воннегута: как выжить порядочному человеку в непорядочных исторических условиях.
Автор «Человека года» верит в то, что такой вопрос может быть решен положительно, честно и бескровно. Именно поэтому он выстраивает фильм как серию оптимистических зарисовок (из которых наиболее впечатляет сцена празднования Доббзом и друзьями Дня благодарения: такое потрясающее изображение теплой, веселой и неподдельной дружбы, лишенное открыточности и слащавости, редко встретишь в голливудском кинематографе) и благородных поступков. И именно поэтому столь достойной во всех отношениях картине не хватает одновременно сатирического «огонька» и драматической глубины. Хотя в финале Доббз и Левинсон искупают свою веру в благие личные и государственные помыслы точным и цельным тезисом: «Политики – как подгузники: их нужно чаще менять, причем по той же самой причине».
Vlad Dracula
