«Я столкнулся с нечеловеческой ненавистью С.Ф.» — эта фраза Андрея Тарковского из письма в Госкино 1983 года подводит черту под многолетним конфликтом с Сергеем Бондарчуком.
Отношения создателей культовых фильмов — это история не про творческие разногласия, но глубокое человеческое отчуждение, где перемешались разное понимание искусства, личные обиды и болезненная чувствительность обоих.
Ссора, которой не было
В центре история — не просто критика «Андрея Рублёва» и ленты «Война и мир», не «Сталкер» или «Степь». А ощущение Тарковского, что его сознательно отвергают, тогда как Бондарчук купается в лучах славы, получает преференции от власти и ездит на международные фестивали.
И когда Тарковский возлагает все свои надежды на «Ностальгию» отправленные в Канны — вдруг в составе жюри оказывается Бондарчук. Возникает убеждение — именно он мешает успеху. Причём не из эстетических соображений, а «по заданию Москвы» и КГБ.
С чего начался конфликт
А началось всё ещё в 60-х, когда «Андрей Рублёв» подвергся жесткой цензуре. Тогда Тарковский, по воспоминаниям современников, ждал поддержки от Сергея Фёдоровича, но тот промолчал. И именно это молчание, по мнению Андрея Арсеньевича, было началом его изоляции.
С годами напряжение только усиливалось. Даже утверждение Натальи Бондарчук на главную роль в «Солярисе» не разрядило обстановку — наоборот, история с их романом и проблемами Натальи добавила неловкости.
После выхода фильма Тарковский признавал, что супруга оппонента «всех переиграла», а Сергей Бондарчук с горечью произнёс: «Что же ты будешь играть после такой роли?» Эмоции были на пределе.
Признания Тарковского
В дневниках Тарковский регулярно упоминал Бондарчука в пренебрежительном тоне: «позор», «бездарность». Но обвинения не ограничивались оценкой картин оппонента — речь шла о влиянии на судьбу его фильмов. Например, Андрей был уверен, что Бондарчук мешал прокату «Сталкера», выступал против «Ностальгии», не пустил его падчерицу во ВГИК.
На что сам Бондарчук? По воспоминаниям Вадима Юсова, Николая Бурляева, Отара Иоселиани — Бондарчук в Каннах «воздержался от обсуждения картины», был скорее безучастен, чем враждебен.
Что же было на Каннах?
Он не высказывался против «Ностальгии» на заседаниях. Но интервью итальянской прессе, в котором Бондарчук признался, что кинематограф Тарковского — «не его», стало последней каплей. Для Тарковского это было сигналом: за ним охотятся.
Сложность этого конфликта в том, что оба были правы по-своему. Один — человек системы, привыкший к крупным проектам, зрительскому успеху и ответственности. Другой — поэт, независимый, отвергающий компромиссы и страдающий от каждого отказа.
Парадоксально, но на фоне всех этих конфликтов, именно Бондарчук в конце жизни отзывался о Тарковском с уважением. А Тарковский так и не простил до самой смерти, хотя в конце жизни его воспевали куда активнее, чем создателя «Война и мир».
«Судьбу человека» в год премьеры посмотрели 40 млн зрителей: а вот Шолохов с показа сбежал — была веская причина. «Звонил он мне — извинялся»: Тарковский украл идею своего лучшего фильма и получил за это по лицу.
