«Обнулёвка» Михаила Гомиашвили. За какие фильмы дают приз зрительских симпатий

На кинофестивале в Выборге в этом году сквозная тема «Как начать жизнь заново, когда кажется, что ты уже сложился». Возраст в этой теме имеет лишь вторичное значение. Но, как показала практика, именно фильмы о способности изменить себя, не будучи молодым человеком больше впечатляют публику, как молодую, так и ровесников героев. Приз зрительских симпатий, главный в на фестивале «Окно в Европу», получила комедия Евгения Шелякина «Хэппи-энд». Ей же достался приз за лучший сценарий уже от профессионального жюри. И, безусловно, история о пожилом мужчине, который потерял память, очнулся на пляже в Тайланде и внезапно постиг радость бытия, — трогательная сама по себе. Но сложилась она благодаря исполнителю главной роли Михаилу Гомиашвили. Именно он принимал поздравления в день закрытия смотра. А сразу после поезда встретился с Киноафишей.Инфо. и поделился свежими впечатлениями и приятными воспоминаниями.

- Фильм получил две награды, за лучший сценарий Косте Чармадову и приз зрительских симпатий. Этот приз для меня важнее всех остальных наград. Потому что мы работаем и снимаем для зрителей, нужно любить их и уважать.

- Очень хороший вопрос, спасибо. Для меня, как для актера, и, кстати, как для зрителя тоже, интересно не то, когда мне с экрана или со сцены машут пальцем и говорят: «Смотри, как надо», читают нравоучения, это раздражает… Интересно, когда очень легко, шутя, смеясь, затрагиваешь очень серьезные темы, и они становятся доступнее для зрителя, потому что он смеётся, а в это время ты ему что-то серьезное подкидываешь, и он понимает это. Это очень хорошо. Мне это очень нравится. И мы, наверное, смогли в этом фильме вместе с Женей Шелякиным, режиссёром, и со всеми моими очаровательными и очень серьезными партнерами, в первую очередь Женей Дмитриевой, Володей Мишуковым, который играет моего сына, и конечно же, с Чараем [Муэнпрайуном], моим тайским напарником, смогли достучаться до зрителя. И получили «Золотую ладью», приз зрительских симпатий… Я был в Выборге всю неделю, видел, как понравился фильм публике. Все это подмечали, насколько он добрый, насколько он легкий.

- Очень близки и понятны. Я играю самого себя. Я всё время пытался найти в его характере что-то такое, что мне не нравится, но у него нет ничего такого, всё в нём мне симпатично. Вот то, что Ксенофонт ворчит всё время, то, что он недоволен всем, что там происходит. Ну это понятно, с одной стороны, потому что у человека страшная трагедия – он ничего не помнит, вплоть до своего имени, а с другой стороны, это же шикарно! Я не знаю, сколько ему лет, 60-65 или 68, но он начинает жить с чистого листа. Такая «обнулёвка» произошла: всё начинаешь заново, и всё то, что Ксенофонт делает после обнуления, он делает как-то незаметно. Я во всяком случае старался, чтобы это было так: что-то из прошлого естественно, а сам про себя думает: это он тоже может, откуда у него такие умения? Почему он так быстро режет лук, мясо? Откуда у него эти подушечки жёсткие на пальцах? А когда Ирина ему дарит укулеле, оказывается, он играет. Это, кстати, я придумал, что Ксенофонт играет на укулеле. Я знал, что нам музыку пишет гениальный композитор, Алексей Айги. Настолько гениальный, что смотришь любой фильм, вот звучит два-три аккорда, и ты без титров понимаешь, что это его музыка. И это была для меня большая честь, когда он разрешил мне сначала несколько аккордов в финале проиграть, чтобы тема была понятной, а потом сделал аранжировку этой мелодии, и это переросло в оркестровку. Я чуть не заплакал, настолько мне приятно было и настолько это было хорошо сделано. Я хочу обязательно сказать два слова о Сангаджиеве Жене [исполняет роль бандита Лома]. Я не был с ним знаком, мы с ним познакомились на съёмках. Это очаровательный человек, открытый, и очень хороший актер. Вообще большое спасибо Жене Шелякину: он подобрал замечательных актёров и группу, гениального оператора – Ксения Середа, которая сейчас вошла в пятерку лучших молодых операторов мира. Какой-то звездный фильм получился: и Женя сам, и Ксения Середа, и сценарий отличный, очень теплый. Но тут отдельно надо сказать про его автора: Костя писал про своего отца, поэтому иначе, чем тепло, написано быть и не может. И тут даже история есть: уже почти в конце съемок мы снимали эпизод, как Ксенофонт идет по набережной, и я вдруг заметил, что недалеко какой-то лысый человек, точно не из нашей группы, я подумал, что турист какой-то, увидел нас и остановился. Я вижу, что он всё время наблюдает и всё время на меня смотрит, ни на кого другого. Я уже подошел близко к нему и вижу, что у него два маленьких моря таких вместо глаз. Я Женю Шелякина спрашиваю: «Кто этот человек?». Это был Костя Чармадов. Я подошел прямо к нему, и с той же секунды мне показалось, будто мы всю жизнь знаем друг друга. Я говорю: «Что такое, объясни, почему у тебя такая реакция?» Он отвечает: «Я не знаю, откуда это у тебя, но ты ходишь, как мой отец. У тебя его манеры: походка, сутулость, взгляд». Что-то, наверное, существует, что мы не можем понять, но просто улавливаем. Наверное, он, отец нашего Кости, Ксенофонт, водил меня – живого Ксенофонта – какими-то нитями по этой истории, по этому фильму.

- Володя Мишуков на этот вопрос ответил так: «Да, мы настоящие перцы ели. Но нас научили маленькой хитрости — мы доставали оттуда косточки». А потом вопрос последовал: «А Миша тоже ел?» И он говорит такую фразу: «Подворовывал». И заканчивает эту фразу так: «Ну что поделать, Миша профессионал, а я ещё начинающий. (Подколол меня). Он подворовывал и выбрасывал, а я до конца всё кушал». Ну получается, что я вообще-то побольше его съел этого перца, потому что он только в одной сцене ест, а я этим начинаю и этим заканчиваю. И вот в первом случае, когда я знакомлюсь с Бунчей, я думал, как это сыграть, чтобы это было правдоподобно, чтобы глаза горели, потому что я был уверен, что перец будет обычный, болгарский. Но я ошибся. Да, там достали всё изнутри, но даже несмотря на то, что я очень люблю перец и могу его есть просто так, на съёмках это было что-то страшное. Это же не один дубль, у меня всё горело: и рот, и горло. Так что, да, поел много перца.

- Было бы очень странно, если бы я понимал по-тайски, а он понимал по-русски или по-грузински. Я еще раз убедился, что есть какой-то киношный общедоступный язык. Это язык мимики, жестов. И, что самое главное, наверное, нельзя только мимикой и жестами передать мысль, если она не идёт изнутри. Вот этот язык, я не знаю, как его назвать, у нас был, мы понимали друг друга. А потом мы сидим в лодке в 10-12 км от берега посреди океана, ждём и разговариваем: я на русском или на грузинском, он на своём, а потом начинали петь, я учил его грузинским песням, он меня учил тайским песням. Понимали друг друга.

- Да-да, а потом Женя попросил: «Ты что-нибудь спой по-грузински», ну вот я и спел. Я хочу сказать два слова ещё о Жене и фильме: у меня много работ в фильмографии и очень мало, под которыми я могу расписаться. Нравится или не нравится, я так не говорю, но вот расписаться. Несколько таких фильмов, 4-5, может быть. Вот один из них — «Сенафон». Я влюбился в этого Ксенофонта, в этого мужика. Это, естественно, заслуга Константина Чармадова, и спасибо Жене, что он остановил выбор на мне. Когда он приехал в Тбилиси, уже было два-три актера, которые пробовались и претендовали на эту роль. Не буду называть их фамилии, они мастера, актёры А класса, я их люблю и уважаю. Поэтому у меня не было больших надежд, но это произошло. А сама работа с Женей Шелякиным, она так приятна, так комфортна. Он даёт тебе все права, абсолютно все, он не сковывает тебя. Очень мало таких режиссеров, которые прислушиваются к актёрам. Мы так и работали: начинали снимать в 6 утра, там короткий день, в 6 вечера заканчивали. Дорога, пятое-десятое, приходишь уставший, минут сорок, чтобы привести себя в порядок: душ, кофе, и поднимались к Жене, садились и проходили завтрашний день, придумывали. Там создавался этот фильм, все эти взаимоотношения, все придумки, какие только есть. Короче говоря, работа с Женей Шелякиным для актера, по-моему, это большой кайф. Он сам по себе очень хороший режиссер, и при этом он ценит актера, он любит актера, он уважает актера. И, что самое главное, своим примером он заставляет всю съёмочную группу делать так же, и это тебя подкупает. Мне очень было приятно с ним работать.

- Это, так сказать, одно из главных посланий этого фильма: то, что важно, не сколько тебе лет, а насколько ты чувствуешь, какое твоё внутреннее ощущение. Вот, наверное, в этом я похож на Ксенофонта, главное, насколько ты внутри молодой. И, наверное, потому понравился этот фильм в Выборге, потому что он как-то взбодрил людей, кому 50+, сказал, что жизнь, наоборот, сейчас начинается. И всё то, что с героем сейчас происходит, это может произойти и с ними тоже.