Самый младший из героев фильма «Одесса» носит имя Валерик. Одного этого уже достаточно, чтобы понять, откуда он взялся. Но создатели картины усиливают сходство по максимуму: на лице у мальчика родинка – точно такая же, как у режиссера Валерия Тодоровского. Почти прустовская погоня за утраченным временем, начатая в «Оттепели» (а отчасти, наверное, и раньше, еще в «Стилягах»), завела постановщика в Одессу 1970 года. Тем летом город пережил эпидемию холеры, въезд и выезд из него закрыли на месяц. Тодоровскому тогда было восемь, и этот период запомнился ему как пир во время чумы: одесситы насмерть перепугались, а потом, когда паника прошла, начали жить на полную катушку.
В фильме журналист-международник Борис (Евгений Цыганов) вместе с сыном Валериком (Степан Середа) приезжает в Одессу к родственникам жены. В небольшой квартире в уютном дворике теснится большая еврейская семья: тесть Григорий Иосифович (Леонид Ярмольник), теща Раиса Ировна (Ирина Розанова) и сестры Борисовой супруги со своими мужьями. Старшая (Ксения Раппопорт) замужем за пьющим композитором, младшая (Евгения Брик) – за спекулянтом. Новости о холере расшатывают и без того непростую семейную ситуацию. К тому же Борис с Валериком из-за нехватки места отправляются ночевать к соседям через дорогу – а там постель им стелет 15-летняя красотка (Вероника Устимова), которая легко очаровывается одетым в джинсовую куртку москвичом.
Реальный город в кадр не попал. Тодоровский несколько раз был в Украине, оценил обстановку и понял, что работать там не сможет. Леониду Ярмольнику, который выступил также продюсером картины, и вовсе запрещен въезд в страну. В результате одесский дворик строили на «Мосфильме», легендарный трамвай Tatra нужной модели везли из Волгограда в Таганрог, море и порт снимали в Сочи. Эти вынужденные условности, как ни странно, не разрушают общий замысел. Как раз наоборот. От прочих фильмов о советском прошлом «Одесса» отличается тем, что она воссоздает не время, а личные воспоминания о нем.
Тодоровский смакует бытовые детали, которые так трудно восстанавливаются в памяти во взрослом возрасте и так легко усваиваются в детстве, когда кажется, что жизнь только из них и состоит. Его картина – удивительно тактильная. Шкворчит растительное масло на сковородке, где жарят оладьи, скрипят и пошатываются деревянные перила, ведущие во двор, чавкает свежая рыба на «Привозе», к женским шеям в жаркой летней дрёме липнут волосы. Эти мелочи оказываются важнее большого городского портрета, точно так же, как баталии внутри отдельно взятой семьи оказываются важнее и интереснее того, что происходит в стране. У «Одессы» нет ни общесоветского, ни внутриукраинского политического измерения, нет вертикальных связей «человек – система», есть только связи горизонтальные.
При этом желаний и творческих возможностей у режиссера было явно больше, чем на заявленные 2 часа 10 минут. Кажется, сценарного материала тут хватило бы на полноценный сериал. В рамках фильма этому одесскому дворику просто тесно. Он густонаселен и в буквальном, физическом смысле (героев слишком много, раскрыть каждого из них до конца не удается), и в эмоциональном. Холера напоминает персонажам о том, что все они смертны, и каждый из них по-своему справляется с этой мыслью: одни уходят в греческую трагедию, другие – в карнавальную буффонаду.
Временами кажется, что смотришь сразу три фильма в одном. Первый рассказывает о мальчике, проживающем лето как маленькую жизнь. Это ради него здесь сцены с поглаживанием кота, заточкой ножей или хулиганским взрывом бутылки – Валерик воспринимает любое незнакомое ему действие как открытие, как чудо. Это ради него пленка, на которую снимает вызванный Тодоровским из Голливуда оператор Роман Васьянов: она помогает создать вокруг героев тот летний солнечный ореол – игру света и одновременно детского воображения, наделяющего взрослых божественным всемогуществом.
Второй фильм – семейная сага, сложное переплетение обстоятельств, пробуждающих у персонажей самые разные чувства по отношению друг к другу - от любви и нежности до зависти и ярости (есть еще «квартирный вопрос», который вечно все портит). Здесь в центре внимания – уже не Валерик, а Григорий Иосифович и Раиса Ировна. Коренные жители, уходящая натура. Леонид Ярмольник и Ирина Розанова проделывают потрясающую работу, хотя все равно звучат не как одесситы, а как заслуженные артисты, справляющиеся с нелегкой задачей сыграть одесситов.
Наконец, есть третья линия, любовная – взаимное влечение Бориса и 15-летней девочки. Евгений Цыганов, привычно блистательный, играет человека, соблазненного возможностью прожить какую-то новую жизнь, пусть даже длиной в месяц, и взять от нее самое главное. Неудобство заключается в том, что, как ответственный советский гражданин и порядочный мужчина, позволить он себе этого не может. Цыганову единственному не нужно изображать обитателя Одессы, поэтому его персонаж выглядит естественнее и убедительнее всех, и именно эту линию Тодоровский выводит в финал как центральную. Кажется, зря. По отношению к Валерику это точно предательство.
Начали с мальчика, который открывал для себя один из самых прекрасных городов земли через звуки, прикосновения и образы, и закончили банальнейшей, повторенной уже десять тысяч раз историей о том, как статусному немолодому мужчине захотелось свежего мяса. Эх, «Одесса». Прости, но такие страдания больше не драма – и неважно, в какое время происходит действие.
