Зеркало человечества: Краткая история хорроров

Люди любят пугаться. Страсть к страшным историям заложена в человеке с древних времён: пересказы мифов и легенд, страшные истории у костра, жуткие сказки для детей и взрослых. Всё это позволяло пощекотать нервы, напугать особо впечатлительных и развлечь остальных. Позже эту тенденцию подхватили писатели, замешав классические страхи с приключениями, фантастикой и даже любовными романами. Эпоха кино пришла — и не прошла мимо жанра. С развитием кинематографа стало ещё интереснее: хорроры превратились в отражение главных страхов и тенденций каждой эпохи. И таким образом, изучая фильмы ужасов, можно разобраться в том, чего боялись люди в разное время.

Ужасы у истоков кинематографа

Хоррор появился буквально на заре формирования кино. Если первый в истории фильм «Прибытие поезда» вышел в 1895 году, то спустя буквально год пионер кинематографа Жорж Мельес снял ужастик «Замок дьявола». По современным меркам, в нём пугаться нечего. Но если обратить внимание на атрибуты, то в трёхминутном фильме присутствуют летучие мыши, призраки и даже какое-то подобие визуальных эффектов. Для публики конца XIX века это было настоящим открытием.

Чуть позже начинает снимать свои первые фильмы ужасов Япония, а в 1910 году на американской студии Эдисона выпускают 15-минутную экранизацию эпохального романа Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей». Спустя ещё пять лет в Германии Хенрик Галеен и Пауль Вегенер пересказывают древнееврейскую легенду в фильме «Голем». Фильм становится основоположником жанра готических ужасов.

Уже в тридцатые годы студия Universal один за другим начала выпускать хорроры о всевозможных чудовищах. В первую очередь авторы обратились к классической литературе и легендам. «Дракула», «Франкенштейн», «Человек-невидимка», «Мумия» и прочие картины прославили Бориса Карлоффа и Белу Лугоши и вывели готические ужасы на пик популярности.

Кроме того, можно сказать, что именно на Universal придумали саму идею кроссоверов: когда популярность отдельных героев начинала падать, их сталкивали в общем фильме: так в 1943 году появился «Франкенштейн встречает Человека-волка». А когда жанр себя исчерпал, та же студия придумала идею самопародий. Для этого пригласили комиков Эбботта и Костелло, которые откровенно высмеивали на экране то, что было популярно буквально несколько лет назад. Например, в этом клипе из фильма «Эббот и Костелло встречают Франкенштейна» герои убегают от нескольких монстров.

Повторно готические ужасы вернулись уже в европейском кино в конце пятидесятых. Ровно те же монстры познакомили зрителей с такими потрясающими актёрами, как Питер Кушинг и Кристофер Ли. Но, несмотря на изящество и красоту этих картин, к тому времени хорроры уже обрели более актуальное направление.

Кошмары Второй мировой и холодной войны

Масштабная и разрушительная война не могла не повлиять на темы кинематографа. Нетрудно заметить, что идеи хорроров сороковых перекликаются с событиями, которые развивались в Европе. Здесь есть и зомбирование людей и превращение их в монстров («Я гуляла с зомби», «Люди-кошки») с вероятными намёками на обращение людей к фашизму, и отсылки к экспериментам нацистских врачей («Похититель тел»).

В послевоенное время хорроры сблизились с научной фантастикой. И это явное отражение последствий ядерной бомбардировки Японии, а также страха Третьей мировой. Поэтому с экранов людей стали атаковать гигантские монстры (здесь и японский «Годзилла» 1954 года, и американское «Чудовище с глубины 20 000 морских саженей»), мутировавшие насекомые и жуткие пришельцы («Нечто из иного мира»). Во многих сюжетах фигурировали ещё и безумные учёные, задумавшие массовый геноцид или просто опасные эксперименты. Вероятно, в их образах американцы намекали на нацистов, а вот японцы, скорее всего, на США.

Пришли в кино и отголоски холодной войны с СССР. Чтобы найти их, достаточно посмотреть «Захватчиков с Марса» и «Вторжение похитителей тел». В обоих случаях на землю прилетают инопланетные захватчики. Они зомбируют и подчиняют людей, уничтожая всех, кто пытается сопротивляться, — прямое отражение атмосферы в США. Пятидесятые начались с массовой истерии на тему «красной угрозы». Сенатор Джозеф Маккарти объявил, что в Государственном департаменте скрытно работает чуть ли не две сотни коммунистов. И с этого момента страну захлестнула мания: все искали завербованных агентов и устраивали массовые чистки среди служащих. А на экране в это время бездушные инопланетяне гипнозом вербовали людей и занимали их тела.

Жуткие дети

Конечно, создателей фильмов ужасов интересовали не только политика и мировые события. Появлялись и более личные темы, связанные с внутренними переживаниями и страхами обычного человека. Так, например, дети-монстры и дети, в которых вселился злой дух — явное отражение боязни материнства. Хотя у этой темы была и ещё одна, более массовая и трагическая первопричина. В середине пятидесятых по миру сильно распространился седативный препарат «Талидомид». Его прописывали как снотворное и успокаивающее, он входил в состав лекарств от неприятных симптомов беременности, против мигрени, повышенного давления и даже астмы.

Но потом случилась трагедия. Выяснилось, что при тестировании препарата его проверяли только на взрослых людях и решили, что талидомид безопасен даже при передозировке. А вот его влияние на плод в утробе матери никто не изучил. Как оказалось позже, лекарство вызывало мутации у ребёнка. В результате более десяти тысяч детей родились с физическими уродствами. Половина из них погибла в первые годы жизни, другая половина осталась инвалидами на всю жизнь.

Только в 1968 году состоялся громкий судебный процесс, на котором фирма, начавшая выпуск препарата, обязалась выплатить крупные компенсации семьям пострадавших. И ровно с этого момента экраны заполонили дети-монстры. Первой вехой, конечно же, стал «Ребёнок Розмари» Романа Полански. В семидесятых вышел «Омен», а далее всевозможные чудовища с лицом ребёнка не сходили с экранов буквально во все эпохи. Ведь страх живёт в людях и по сей день.

Социальные зомби Джорджа Ромеро

Ещё один переворот произошёл ровно в том же 1968 году, когда на экраны вышла картина «Ночь живых мертвецов» начинающего режиссёра Джорджа Ромеро, который снял её с друзьями за небольшие деньги. Если говорить кратко, он придумал тех самых зомби, которых мы сейчас привыкли видеть в кино.

До Ромеро об оживших мертвецах снимали мало, а сам термин «зомби» отсылал к магии вуду и управлению другим человеком. Хотя, кстати, в «Ночи живых мертвецов» этот термин тоже не фигурировал, а мертвецов называли просто «пожирателями плоти». Но главным в этой картине была сама идея, очень близко связанная с обычной жизнью. Во-первых, ожившие мертвецы ярко отражали бездумную толпу. Каждый из них по отдельности не опасен — они глупы, двигаются медленно и хромают на обе ноги сразу. Но когда их много — спастись практически невозможно. Во-вторых, в лице героев авторы показали все основные типажи людей. Даже находясь в смертельной опасности, они не могут найти общий язык и продолжают спорить.

Однако зрители нашли в картине значительно больше социальных тем. Улавливали намёки на расизм (темнокожий герой в финале гибнет от руки человека, а не зомби), воспоминания о войне во Вьетнаме и даже рассказ о фашизме. Возможно, Ромеро просто не понял, насколько глубоко копнул в своём сюжете. А может быть, просто создал универсальную историю о бездумной и очень опасной толпе, которая уничтожает любую индивидуальность.

Как бы то ни было, зомби вскоре обрели своё название и закрепились в мире кино. Новый вид монстров, да ещё и не привязанный к классической литературе, быстро покорил зрителей. Сам же Ромеро продолжил серию, показывая в каждой новой части свежие социальные тенденции. В «Рассвете мертвецов» действие разворачивается в торговом центре, и в толпах зомби нетрудно узнать покупателей в период распродаж. «День мёртвых», вышедший в восьмидесятые — это строительство бункеров на случай ядерной войны в эпоху Рейгана. И даже «Земля мёртвых» 2005 года намекает на расслоение общества, где богатые живут в небоскрёбах, а бедняки ютятся в покосившихся хижинах.

Подростки и серийные маньяки

Третий фильм Джорджа Ромеро вышел уже в восьмидесятые и оказался в тени новой волны хорроров, когда на экраны повалили маньяки в масках. Причин подобного новшества было две. Во-первых, до середины семидесятых считалось, что фильмы ужасов предпочитают взрослые люди. Но потом маркетинговые исследования показали, что жанром куда больше интересуются подростки. Поэтому производители кино решили сделать главными героями будущих фильмов молодёжь, добавив в сюжет типичные темы вроде летнего отдыха студентов или первой любви.

Во-вторых, в это же время мировое сообщество, а особенно СМИ в США, впервые заговорило о серийных маньяках. И если преступления Чарльза Мэнсона и его «семьи» касались всего общества, то дело Тэда Банди относилось в первую очередь к молодёжи. Маньяк убивал исключительно юных девушек. И восьмидесятые начались с громкого суда над Банди, который транслировали по телевидению.

Так главными злодеями хорроров стали всевозможные маньяки, а мрачность и драматизм заменили на полуобнажённых девушек, реки крови и необычные орудия убийства. Этот стиль получил название «слэшер». Истоки жанра можно найти и раньше, особенно в итальянских джалло, где много времени уделяли убийствам и кровавым сценам (яркий представитель — Дарио Ардженто, автор первой «Суспирии»). Но в слэшерах добавили ещё больше гротеска, а само название (от английского слова slash – убивать ножом) намекает на то, что героев будут последовательно убивать. Причём чаще всего они поведут себя максимально глупо — чтобы обязательно попасться в руки маньяка.

Первые слэшеры вышли ещё в середине семидесятых. И если про «Чёрное Рождество» сейчас уже почти все забыли, то «Техасская резня бензопилой» вошла в историю хорроров. Расцвет жанра начался с выходом «Хэллоуина» Джона Карпентера. Через пару лет Шон Каннингем, вдохновившись его примером, снял «Пятницу, 13-е». В 1984 году на экранах появился один из лучших мистических маньяков — Фредди Крюгер из «Кошмара на улице Вязов» Уэса Крэйвена.

Сверхъестественные способности злодеев позволили авторам продолжать франшизы практически бесконечно. Почти каждый из перечисленных фильмов получил чуть ли не по десятку продолжений, Джейсон из «Пятницы 13-е» успел столкнуться с Фредди, а потом многие истории перезапустили заново. Идея слэшеров действительно неисчерпаема: достаточно взять группу подростков и отправить охотиться за ними какого-нибудь маньяка. И люди быстро забывают, что у Кожаного лица из «Техасской резни бензопилой» был реальный прототип — убийца Эд Гин.

Страх атмосферный

Слэшеры пугали самыми простыми приёмами — героев просто убивали, и чем гротескнее, тем лучше (в первую очередь можно вспомнить сцену с фонтаном крови в «Кошмаре на улице Вязов»). Но были и режиссёры, которые в попытках исследовать природу страха пытались забраться глубже. Для этого пользовались классическим приёмом Альфреда Хичкока — саспенсом, то есть нагнетали атмосферу. Одним из первых мастеров саспенса в хорроре можно считать всё того же Джона Карпентера, снявшего «Хэллоуин».

Он не только придумал Майкла Майерса — маньяка без эмоций в белой маске. В других своих работах Карпентер пытался показать зло, как нечто абстрактное и всеобъемлющее. Сначала был «Туман» о призраках, появляющихся в небольшом городке. Затем пришёл черёд «Нечто» — ремейка классического фильма 1951 года. Но в руках Карпентера старая история приобрела свежий вид. Ведь главное в его картине — атмосфера постоянного недоверия и взаимных подозрений всех героев. В «Нечто» Карпентер ещё и обратился к спецэффектам, которые показывают мутации инопланетного существа. И это заставляет вспомнить о другом виде хорроров, который берёт своё начало в страхах человека перед болезнями.

И страх животный

Здесь в первую очередь нужно говорить о режиссёре Дэвиде Кроненберге. Именно его руке принадлежит новая версия фильма «Муха», которая стала намного популярнее оригинала, одноимённого фильм 1958-го. В этой и других своих картинах Кроненберг продвигал так называемый «боди-хоррор» (буквально «телесный хоррор») — то есть ужасы, связанные с мутациями тела и всевозможными уродствами.

Боди-хоррор стал отражением страхов человека перед раковой опухолью и другими подобными заболеваниями. В «Мухе» тело учёного начинает меняться после того, как он испытывает своё новое изобретение. В «Сканнерах» от воздействия телепатов у людей взрываются головы. Но апофеозом, наверное, можно считать картину «Видеодром», где, по сути, весь сюжет построен на мутациях главного героя.

Во многом это связано с развитием медицины и одновременно нарастающей медийностью общества. Люди стали больше узнавать о заболеваниях и патологиях, что порождало страх. Кронеберг и другие режиссёры лишь развили тему, превратив её в сюжеты для своих фильмов.

Деконструкция жанра

Девяностые годы можно обозначить как период упадка классических хорроров. Отчасти это связано с выходом триллера «Молчание ягнят», покорившего буквально всех харизмой Энтони Хопкинса и мрачной атмосферой. Многие авторы решили, что период сверхъестественного прошёл, и пора снимать более реалистичные картины.

Некоторое время жанр держался практически на одних экранизациях Стивена Кинга (не самых удачных), который умел балансировать на грани ужасов и реалистичных историй, понятных любому. За десятилетие по его произведениям вышло больше двух десятков фильмов. Ничего нового эти картины жанру не дали, ему отчаянно требовалась перезагрузка.

Вернуть ужасы в строй массового кино сумел лишь Уэс Крэйвен — автор «Кошмара на улице Вязов». Но для этого в фильме «Крик» ему пришлось буквально деконструировать жанр. Он взял традиционный сюжет слэшера, но по ходу действия подробно рассказал, как снимают такие истории. В некоторых сценах герои проговаривают, что должно произойти дальше или какие фразы нельзя произносить. В следующий раз подобным образом разобрать ужасы «по косточкам» удалось лишь Дрю Годдарду в фильме «Хижина в лесу».

Найденные плёнки

К концу девяностых в простых семьях всё чаще стали появляться любительские видеокамеры. Конечно, первые домашние камеры придумали ещё в середине восьмидесятых, но поначалу далеко не каждый мог позволить себе приобрести подобную игрушку. Потом уже они стали всё больше дешеветь, к тому же производители делали камеры всё более компактными и лёгкими. Это позволяло снимать семейный отдых, домашние торжества или походы в лес.

Именно так и зародился жанр «найденной плёнки». Это фильмы, будто бы снятые на любительскую камеру реальными участниками событий. А кассету «случайно» находит выпускающая студия и крутит запись в кинотеатре. Подобным образом построили рекламную кампанию фильма «Ведьма из Блэр» — родоначальника жанра. Многие зрители купились на созданный студией сайт и думали, что студенты, ушедшие в леса на поиски ведьмы, и впрямь пропали.

В дальнейшем авторы использовали уже готовый макет, добавляя различные варианты. В «Паранормальном явлении» запись идёт на камеры слежения. В «Монстро» герои оказываются в центре нашествия на город гигантского чудовища. Вариантов много, но суть одна — зрителю показывают действие глазами одного из героев. К тому же подобие любительской съёмки позволяет почувствовать себя практически участником событий — сложные эффекты аккуратно спрятаны за якобы некачественной записью, а актёры играют простых людей.

Умные хорроры последних лет

В плане развития хорроров начало 21 века можно считать периодом ремейков и переосмыслений. Голливудские авторы сначала взялись переснимать буквально все азиатские ужастики (после успешного опыта со «Звонком» были неудачные «Проклятие», «Тёмная вода», «Пульс», «Глаз», «Зеркала»). Со временем взялись и за собственную классику. Практически каждый успешный фильм ужасов обретал если не продолжение, то переосмысление.

Иногда получалось интересно. Зак Снайдер снял ремейк «Рассвета мертвецов», но добавил в него новую идею — зомби перестали быть медленными и начали бегать. Позже эту идею подхватил и Марк Форстер, к тому же он превратил свою «Войну миров Z» в тщательное изучение зомби как вируса. Это логично, ведь в эпоху высоких скоростей и всеобщей спешки ковыляющие монстры мало кого пугают.

Несмотря на удачи фильмов Снайдера и Форстера, снова пошли разговоры об упадке хоррора как жанра. Видимо, в современном кинематографе слишком уж много новинок выходит каждый месяц, и зритель, пусть и охочий до ужасов, устал от простых скримеров, рек крови и огромных монстров. К счастью, кинематографисты нашли новый подход к жанру и теперь снимают умные хорроры. То есть сюжеты, где действие заставляет задуматься и пугает на каком-то глубинном уровне.

Так, например, «Ведьма» 2015 -го не имеет однозначной трактовки. «Бабадук» напоминает о зле, которое невозможно искоренить, но можно лишь сдерживать. «Тихое место», скорее, обращается к человеческим эмоциям в экстремальных условиях — семья лишена возможности поговорить даже после трагедии. «Реинкарнация» рассказывает о наследственности.

Фильмы ужасов неизменно следуют за развитием человечества и технологий. Через них можно понять страхи людей каждой эпохи. В пятидесятые боялись войны и шпионов, в восьмидесятые — маньяков и болезней. Сейчас речь скорее идёт об отстранённости друг от друга и потере близкого контакта, поскольку люди всё больше привыкают скрывать свои страхи и эмоции. Остаётся только ждать новых идей для хорроров и задумываться, о каких реальных моментах рассказывают на этот раз.

В противном случае всегда можно заново экранизировать Стивена Кинга.