Милла Йовович ответила на вопросы журналистов в рамках промо-тура фильма «Обитель зла: Последняя глава»
На экраны выходит последняя часть «Обители зла» — «Обитель зла: Последняя глава». И в связи с этим исполнительница главной роли Милла Йовович и режиссёр Пол У. С. Андерсон ответили на вопросы о картине, России и своих дочках.
Как вам поездка в Россию?
Милла: У вас много снега и довольно холодно, но я люблю Москву, и мне всегда нравится сюда приезжать.
Пол: А я вообще с севера Англии, поэтому для меня помёрзнуть — вполне нормально.
В конце фильма героиня говорит, что у неё ещё много работы. Значит ли это, что будет ещё один фильм?
Милла: Много работы в жизни, не на экране. А вообще это просто традиция — все наши фильмы заканчиваются открыто. Мы решили и в этот раз закончить так же, только более эмоционально.
Расскажите, как прошла интеграция вашей дочери (прим. — Эвер Габо Андерсон) в кино? Даёте ли вы ей какие-то советы?
Милла: Когда она в пять лет сказала, что хочет стать актрисой, я напряглась. Чтобы отвлечь её от этих мыслей, сказала «Чтобы быть актрисой, надо научиться хорошо читать». Она очень старалась, много занималась, выполнила это «условие» и пришла ко мне опять: «Я научилась читать, теперь я могу быть актрисой?» Я уже не знала, что ей отвечать, она была настойчива! Тогда я сказала, что ей следует походить на занятия по актёрскому мастерству, и она стала это делать так же заинтересованно.
Вообще я стараюсь не давать ей никаких советов, не хочу влиять на неё, потому что она и сама умница и неплохо проявляет себя в этой профессии. Но я иногда спрашиваю советов у неё.
Расскажите про съёмки самого сложного трюка.
Милла: Сложной была, например, сцена на движущемся транспортном средстве, мы снимали её две недели. Приходилось сниматься под палящим солнцем, было очень жарко и тяжело физически. Хотя нашим зомби было ещё сложнее. Сначала им несколько часов накладывали грим, а потом им со всем этим тоже приходилось мучиться на жаре, бегать, бороться.
Ещё с точки зрения реализации непростой была сцена с дракой вниз головой.
Пол: Когда актёры читают сценарии с такими сценами, они обычно отказываются, а Милла наоборот загорелась. Ей было интересно, как это можно сделать.
Какой у вас самый любимый монстр из всех фильмов?
Милла: Я считаю, что самый ужасный монстр — человек. Поэтому я бы сказала, что самый любимый злодей — Иэн Глен (прим. — доктор Сэм Айзекс). Интересно, что в жизни он очень добрый, но вот в кадре очень убедительно злой.
Ещё мне нравятся наши зомби. Они с каждый годом всё лучше и лучше. А когда мы пятнадцать лет назад начали снимать эти фильмы, никто толком не знал, какой должен быть грим, как они должны себя вести.
Тяжело ли совмещать материнство и актёрскую карьеру?
Милла: Тяжело, но интересно. Во время съёмок, когда Пол давал десятиминутный перерыв, я сразу бежала в трейлер, чтобы покормить дочку (прим. — Дэшиел Эдан Андерсон), посидеть с ней. И всё это выглядело довольно нереально: вокруг декорации, похожие на конец света, зомби свисают с моста, и тут я с дочкой в розовом одеяльце. Было ещё забавно, когда один из зомби подошёл к дочке и сказал, какая она милая. Из-за всего этого возникали такие вот смешные ситуации.
Следите ли вы за российским кинематографом?
Милла: Если честно, то не особо. Дети требуют очень много времени, мы даже не все оскаровские картины смотрели. Когда появляется свободное время, хочется отдохнуть, отключить голову, поэтому мы чаще всего смотрим сериалы.
Пол: Но мы знаем русские мультики «Маша и медведь» и «Лунтик», дочки их любят.
Какая часть для вас самая значимая, самая интересная, важная?
Милла: Наверно, последняя, потому что я работала с дочкой, и это было просто волшебно. Вообще очень здорово, что мы были на этих съёмках все вместе: я, Пол, дочка. Поэтому эта часть для меня важная с токи зрения эмоций.
А ещё в этой части я увидела подлинную страсть своего ребёнка, а что может быть чудеснее, когда мать видит, что её ребёнок увидел своё предназначение?
Многие актёры не хотят, чтобы их дети были актёрами, как они. А как вы к этому относитесь?
Милла: Конечно, когда дочь впервые заявила, что она хочет быть актрисой, я испугалась, потому что знаю, какая это тяжёлая работа, как тяжело в этом всём вариться. Нужно иметь толстую кожу, чтобы терпеть внимание со стороны прессы, и игнорировать неприятные вещи, которые часто говорят.
Но я видела, что она действительно хочет этого. Она тянется к этой профессии, старается для неё чему-то научиться, сосредотачивается на этой работе, когда это необходимо. Она с самого первого своего заявления, что хочет связать себя с актёрской карьерой, относится к этому очень серьёзно.
Пол: Да, она вообще очень хорошо сыграла в фильме.
Милла: Помните кадр, когда она хоронит отца и плачет? Я спросила её, о чём она думает, чтобы заплакать? Она ответила, что ей грустно от того, что тем, кто внизу, очень одиноко. Ей всего девять лет, но она ищет варианты, чтобы хорошо сыграть.
Пол: Она вообще хорошо понимает, как работает камера, и это здорово, есть не у всех актёров. А ещё она плачет, только когда камера повёрнута на неё, мы проверяли.
Милла: Она росла на съёмках, и это помогло ей естественно влиться в эту атмосферу. Я помню, как мне приходилось долго и упорно заниматься, я много тренировалась, чтобы у меня что-то получилось, а у неё есть какое-то внутреннее чувство, поэтому её эмоции на экране выглядят естественно.
В фильмы ваша героиня очень волевая. А какая вы в жизни?
Милла: Сложный вопрос. Зависит от состояния, настроения.
Грустно прощаться с героем, с которым провели столько времени?
Милла: Конечно, ведь я пятнадцать лет работала над ней. Но с другой стороны, это всё равно интересно. Я получила какой-то актёрский опыт, чему-то научилась, что-то для себя узнала и готова к новым ролям и персонажам. Но вообще Элис стала для меня очень близка, я многому научилась у неё, она меня вдохновляет. Я уважаю её, и, когда мне грустно или тяжело, ищу внутреннюю Элис, чтобы справиться с проблемами.
Ещё с одной стороны, страшновато всё-таки не иметь работу. Но это специфика актёрства. Так мы не застреваем на одном персонаже и развиваемся, знакомимся с новыми людьми, становимся лучше и интереснее.
Многие заметили, что в первой части создатель Т-вируса не такой, как в других. Как он смог измениться в процессе?
Пол: В самой раннее версии у нас было много персонажей, связанных с Т-вирусом и лекарством. Все они были взаимосвязаны и что-то делали в истории. Но потом, чтобы фильм был интересен людям, не знакомым с франшизой, мы решили упростить эту часть и сократили количество героев.
Посоветуйте, что делать русским актёрам, чтобы добиться вашего успеха?
Милла: Нужно пахать, друзья, без этого никак. Русские актёры на другом уровне, по сравнению с американскими. Последние относятся к своей работе более серьёзно и стараются больше работать.
Ещё важно не воспринимать критику слишком близко к сердцу. Хоть актёр и стремится к тому, чтобы его фильм понравился, нужно быть готовым, что его могут и не полюбить. И если это случилось, нужно быть сильным. Это, пожалуй, самое сложное. Ещё очень непросто смиряться с отказами.
Ещё бывают актёры, которые становятся одержимыми своей работой, тогда их герои получаются плоскими и скучными.
Также нужно не стоять на месте, читать, развиваться, становиться лучше, чтобы быть человеком, с которым приятно работать, чтобы тебя приглашали сниматься.
Пол: Я рад, что я не актёр, а всего лишь режиссёр, потому что вижу, какая это сложная работа. Нужно выкладываться, а потом тебя ещё могут раскритиковать за то, что сделал что-то плохо. Для того, чтобы смириться с критикой и жить дальше, нужно быть толстокожим, как уже говорила Милла.
Я, конечно, тоже переживаю, когда мой фильм отвергают, но это проще, чем в случае актёров, ведь, если отвергают мой фильм — отвергают просто мою работу, а, когда речь идёт об актёре, то от него отказываются как от человека.
Что может заставить вас остаться в России? Пельмени, Путин?
Милла: Пельмени? Да, пельмени это здорово, жалко только, что их мало хороших. Но вообще я бы хотела приехать с дочками в Россию на пару месяцев, а не дней, как сейчас, чтобы действительно увидеть и узнать настоящую Москву, побывать в Питере. Так у меня со всеми странами, и это довольно печально, но что поделать.
