В декабре 2016 года в Санкт-Петербурге прошел 13-й Фестиваль немецкого кино

Фестиваль, по традиции проводимый Гёте-институтом в кинотеатре «Аврора», представил широкую палитру германского некоммерческого (или, по меньшей мере, не вполне коммерческого) кинематографа, затрагивающего наиболее чувствительные болевые точки современного немецкого, да и не только немецкого, общества.

К числу несомненных фестивальных удач следует отнести «Поступок» дебютанта Герда Шнайдера – мощную, пронзительную драму о католическом священнике-педофиле, увиденном «изнутри системы», глазами лучшего друга, тоже священника, вдруг узнающего неприглядную правду об одном из самых дорогих ему братьев во Христе. Шнайдер изучал католическую теологию в Вене и Бонне, работал религиозным консультантом в тюрьме и готовился принять сан (правда, в итоге передумал и пошел учиться в Баден-Вюртембергскую киноакадемию), так что материал был знаком ему не понаслышке. И, собственно, сняв дебютную полнометражную картину, Герд Шнайдер своей вере не изменил: истинно христианская этика не имеет ничего общего с корпоративной «честью мундира», так же как Церковь (Тело Христово) не имеет ничего общего с корпорацией, – эта мысль была ключевой и в самом фильме, и в тех словах, которые режиссер произнес перед петербургскими зрителями в «Авроре».

Не менее мощной фестивальной находкой, исполненной саспенса и сумрачного реализма, стал фильм «На ровном месте» – первая немецкоязычная картина уроженки Стамбула Аслы Озге, до этого снимавшей в Германии, однако на турецком. Тема «инородчества» не исчезла из творчества Озге, а получила неожиданное продолжение: главный герой – успешный банковский клерк, сын главного городского магната, – оказывается косвенно (косвенно ли?) виновен в смерти своей случайной гостьи, мигрантки Анны родом из России. Но очень быстро фильм-расследование становится фильмом-превращением, в почти кафкианском смысле слова «превращение»: сцена морального поворота, отречения от всего, что обозначается понятием «совесть», снятая на вершине горы, между крестом и немецким флагом, – один из самых чеканных и символически-экспрессивных кадров за всю историю новейшего немецкого кинематографа.

В этом смысле интересно сравнить фильм Аслы Озге с работой гораздо более именитого представителя турецкой диаспоры, Фатиха Акина, – «Гуд бай, Берлин!» (в оригинале – «Чик»), также представленной на фестивале. Эксцентрическая экранизация романа Вольфганга Херрндорфа, где 14-летний немецкий школьник, сын мамы-алкоголички и папы-вертихвоста, обретает лучшего друга в лице скрыто-гомосексуального русско-казахского одноклассника с невозможным именем «Андрей Чичачов» (в исполнении юного монгольского актера-дебютанта из Мюнхена), – полна драйва, но сделана откровенно безалаберно и представляет собой микс жесткой подростковой феерии и зубодробительного этнического фэнтези. Коротко говоря, совершеннейшая противоположность фильму Аслы Озге, где филигранно отшлифована каждая деталь, будь то национальный, социальный или идеологический слой повествования.

Столь же филигранно точной оказалась «Погода в закрытых пространствах» Изабелле Штевер – сатирическая трагедия о гуманитарной помощи «золотого миллиарда» «третьему миру», бесповоротно развращающей всех, кто к ней оказывается причастен. Несколько лет назад Штевер познакомилась с сотрудницей одной международной гуманитарной организации; режиссера больше всего поразило то, что означенная сотрудница одевается исключительно у Gucci. Так возникла идея, легшая в основу «Погоды в закрытых пространствах», где благодетели и благодетельствуемые совместно предаются гедонизму на фоне войны, канонада которой непрестанно звучит в кадре, давая необходимый смертоносный фон для тотальных гуманитарных наслаждений.

Наконец, еще одной важной фестивальной вехой стало возвращение Вольфганга Беккера, автора картины «Гуд бай, Ленин!» (в честь которой и был переименован в России херрндорфовский, а затем и акиновский «Чик»), – энергичный, остроумный, хлесткий, визуально раскованный фильм «Я и Камински», по роману Даниэля Кельманна, о молодом журналисте-цинике, заслуженном художнике-модернисте (блестящий дуэт Даниэля Брюля и Йеспера Кристенсена) и лукавом арт-мире, неуклонно размывающем и переопределяющем собственные эстетические критерии.

Также зрители увидели картину Марии Шрадер «Стефан Цвейг: Прощание с Европой», подробную, но состоящую в основном из долгих благонамеренных разговоров с самоочевидным смыслом; фильм Анны Зохры Беррашед «24 недели» о беременной стендап-комедиантке, чье дитя неизлечимо больно уже в утробе; «Тони Эрдманна» Марен Аде – фаворита фестивалей и публики, почти трехчасовую ироническую драму про то, как отец-шутник налаживает отношения с измученной румынским бизнесом дочерью (наглядный образец берлинской школы, которая почти в полном составе, за вычетом выдающегося Кристиана Петцольда, производит сухое, дотошно-обезжиренное кино, способное вогнать в сон даже между удачными шутками); и картину «Привет из Фукусимы» Дорис Дёрри (о депрессивной немецкой клоунессе, приехавшей развлекать фукусимских пенсионеров), составляющую диптих с ее гораздо более убедительным и проникновенным «Цветом сакуры» 2008 года.

Детская аудитория насладилась картиной Алена Гшпонера «Хайди» с участием Бруно Ганца, очередной экранизацией знаменитой повести Иоханны Спири – экранизацией, которую в Германии признали лучшим детским фильмом года; а любители короткометражек увидели программу Next Generation Short Tiger 2016 – подборку игровых, анимационных и документальных работ.