Как снять фильм с солистом Shortparis: интервью с Олесей Яковлевой

Среди первых итогов 72-го Каннского фестиваля — призы, которые жюри во главе с Клер Дени присудило участником конкурса студенческих короткометражных фильмов Cinéfondation; победителем стала картина Луиз Корвуазье (CinéFabrique) «Рука об руку» (об остальных наградах можно узнать здесь). Картина российской участницы конкурса Олеси Яковлевой «Сложноподчинённое» (Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения) призов не получила, но уже привлекла внимание в России благодаря исполнителю главной роли: странного молодого учителя, который приехал из Петербурга в провинциальный город, сыграл солист группы Shortparis Николай Комягин. Одинаково притягательный и отталкивающий для коллег и учеников обоего пола, учитель пытается оставаться собой и трансформировать окружение. Во время фестиваля с Олесей Яковлевой поговорила Мария Кувшинова.

— Как вы оказались в Петербурге и как оказались в Институте кино и телевидения?

— Я приехала из Владивостока в семнадцать лет, поступила на специальность, в которой быстро разочаровалась, и уже в осознанном возрасте, в двадцать пять лет, мы с продюсером (Данила Яковлев — прим. ред.) подумали, что хватит просто смотреть кино. Может, мы тоже чего-нибудь можем?

— Продюсер уже был продюсером?

— Нет. Это я сейчас я его так называю, до этого момента он был просто мужем.

— И вы решили, что пора делать что-то своё.

— Да, и поступили в СПбГИКиТ в мастерскую Виктора Васильева, на вечерний. Сейчас будем заканчивать.

— Как вы поняли, кто из вас продюсер, а кто режиссёр?

— А это не обсуждалось. Было сразу понятно, что я хочу снимать, и мне нужна какая-то опора. Чтобы кто-то ноги мои к земле прижимал, и чтобы я точно не упала.

— Почему вы поехали в Петербург, а не в Москву?

— Мне кажется, у очень многих провинциальных жителей есть мечта: переехать в Петербург, что там несколько проще, чем в Москве. Хотя сейчас я понимаю, что нам не хватает какого-то ритма, более уверенного, динамичного.

— Чем вы занимались до поступления?

— Много чем занималась, но больше бездельничала и смотрела кино. Не особо работала.

— С какого возраста вы смотрели кино и какое?

— Началось всё, наверное, с Германики, примерно в 2009-м году. Потом я посмотрела фильм Ким Ки Дука «Весна, лето, осень, зима… и снова весна», и у меня возникла одновременно и любовь, и ненависть, и ревность, и зависть. Меня поразило это кино, я подумала: «Почему не я догадалась сделать такую простую вещь?». С 2009-го по 2015-й я смотрела фильмы, много. Дома и в кино.

— Это не первый ваш короткий метр?

— Я бы сказала, что до этого сняла полтора фильма. Дебют был, «Мамина радость», который, как мне кажется, вообще не похож (на «Сложноподчинённое» — прим. ред.). И был эксперимент, снятый в одной локации, со стихами Маяковского. Я постоянно что-то разное делаю. Мне кажется, нет ничего общего в тех трёх фильмах, которые у меня есть. Меня это пугает, напрягает, но, может быть, отсутствие почерка — это тоже почерк.

— Как появился ваш фильм и как в нем оказался этот актёр?

— Фильм мы в общей сложности делали два года. Очень долго писали сценарий. Долго искали актёра. Сначала у нас должен был быть один, но с ним не получилось, он уехал в Москву. Случайно услышала песню «Туту» группы Shortparis, потом посмотрела записи их концертов в интернете. По-моему, я какую-то одежду гладила, просто слушала интервью и случайно услышала, что Николай в прошлом был учителем истории в школе. А у нас сценарий про школьного учителя. Я и до этого момента понимала, что мне нужен этот человек, только не понимала, как мне сказать об этом продюсеру, чтобы он занялся его приглашением, потому что к Николаю было не так просто подрулить. Когда услышала, что он был учителем, поняла, что это знак, судьба, и мы начали его добиваться.

— И как вы к нему подрулили?

— Данила подрулил. Они уже тогда были популярны, но не до такой степени, как после клипа «Страшно», клип был уже после съёмок.

— Как возникла сама история про учителя?

— Она очень сильно изменилась с появлением Николая. И вообще очень сильно менялась. Мы работаем со сценаристом, с Гошей (Георгий Меньшиков — прим. ред.), он тоже закончил СПбГИКиТ, мастерскую Натальи Скороход в 2016 году. Почему учитель, я сейчас уже не вспомню. Хотелось историю про человека, который пытался что-то изменить, кого-то чему-то научить, и у него это не получилось.

— У вашего героя есть протестный бэкграунд, он говорит, что уехал из Петербурга из-за политики. Он неудавшийся революционер?

— Ну да, да.

— Как именно Николай менял сценарий?

— Никто не заучивал текст, все говорили, кто как хотел и как было удобно, главное — донести смысл. Николай, как мне кажется, очень сильно провоцировал своих партнёров по площадке.

— Кто сыграл учительницу, которая флиртует с главным героем?

— Это Нелли Попова, Заслуженная артистка России, играет в театре «Русская антреприза» им. А. Миронова и в театре им. Комиссаржевской. Потрясающая актриса, женщина с сумасшедшей энергетикой. Оператору была поставлена задача следить только за актёром, но когда приходила Нелли Анатольевна, он терялся очень часто.

— У героя возникают отношения с несколькими разными людьми, сюжетная линия развивается блоками. Как возникло композиционное решение?

— Это всё произошло на монтаже. Сценарий был линейным, хронологическим. Но когда мы это всё построили, получилось очень скучно. Это была не трагедия, не «Господи, что делать с фильмом, как его спасти!», но стало интересно перемешать. Когда перемешали, всё стало органично, более объёмно.

— Кто одевал героев?

— А как, вам кажется, они одеты?

— Они одеты как такая производная от Гоши Рубчинского. Уличные марки, одновременно модные и гопнические. Понятно, что Николай как минимум частично одет в свои вещи. Его ученик-подросток носит кепку с надписью «Слово пацана».

— Мы хотели именно Николая по костюму выделить. Процентов сорок или пятьдесят — это его одежда. Наш художник по костюмам, Саша Павлова, и с европейскими режиссерами работает, живет в Париже. Мы просто с ней давно знакомы и с первого фильма работаем. А кепка… Мы просто мальчика увидели в метро. Я увидела эту кепку, эти глаза, сказала продюсеру, что это наш пацан, и побежали за ним. У нас рабочее название картины было — «Слово пацана», из-за кепки.

— Почему оно поменялось?

— Название придумал наш сценарист. Так вышло, что после фильма Гоша пошёл преподавать русский язык и литературу в школу (в которой мы и снимали). И он говорит: «Я задолбался объяснять детям, что такое "сложноподчинённое предложение"». Надеюсь, название не выглядит натянутым, искусственным. Мне кажется, оно максимально подходит, потому что в предложении бывает главная часть, и бывают придаточные, которые подчинены главной. А у нас синтаксис совершает перемену: придаточные одна за одной подчиняют главную.

— Часто бывает, что в российском коротком метром возникают интересные темы, герои, которые по пути в полный метр теряются. Мне трудно представить себе российский полный метр с таким героем, с такими элементами сюжета. Готовы ли вы переносить в полный метр те рискованные элементы, которые есть у вас в коротком?

— Я пока не знаю ещё, что такое полный метр — надеюсь, в скором будущем узнаю, потому что с короткими метрами, я думаю, мы завязали уже, всё. Что вы имеете ввиду под «такими элементами сюжета»?

— Начиная с того, что у вас герой довольно провокационный.

— Я считаю, что самое страшное — это врать и бояться. Если этого потребует материал, я готова делать всё, что угодно.