«Паранойя»: Рецензия Киноафиши
Сиднеец Роберт Лукетич, начавший полнометражную карьеру «Блондинкой в законе» (Legally Blonde) и продолживший комедией Monster-in-Law (название которой перевели на русский как «Если свекровь – монстр») и пилотной серией «Дамочек в законе» (Women in Law), на пике этой многолетней полуправовой эпопеи снял свой самый, пожалуй, успешный фильм – «21». Там было изрядно меньше розовых пузырей, нежели в предыдущих опусах, но беспробудная лукетичевская легковесность все равно сгубила дело: получилось классическое «к одиннадцати туз». Про «Голую правду» и «Киллеров» лучше даже не вспоминать: глупые шутки и Кэтрин Хейгл в обоих этих ромкомах замечательно друг с другом гармонируют, так что чего же боле… «Паранойя» представляет собой некую попытку вернуться в мир «21» или, точнее, в мир документальных книг Бена Мезрича, давшего сюжетную основу не только истории про студентов, победивших Вегас, но и «Социальной сети» Дэвида Финчера. С финчеровским фильмом «Паранойю» отдаленно роднит идея о том, что время мастодонтов, жиреющих во главе корпораций, должно смениться эрой солидарности и свободного сетевого взаимообмена, сплачивающего новое поколение. Впрочем, изложение этой идеи в финале, являющем непристойно всеобъемлющий хеппи-энд, отличается такой кондовостью, какую позволял себе не каждый инструктор райкома комсомола по воспитательной работе с молодежью *. Немногим лучше начало, где утверждается, что прежде эпохи жадных и властных боссов, то есть до 1990–2000-х, был золотой век честных работяг, которые за пятнадцать лет упорного и добросовестного труда всегда могли заиметь собственный кабинет и соответствующие социальные преференции. Возможно, Лукетича, в лучших традициях Голливуда, просто похитили пришельцы и поселили на альтернативной планете, где именно так все и было; во всяком случае, дело происходило явно не на Земле.
На Землю же события перемещаются, когда от социальной диагностики Лукетич переходит к демонстрации своего творческого метода. Метод, собственно, исчерпывается процитированной здесь же фразой, приписываемой Пикассо: «Хороший художник копирует, а великий художник ворует». Хотя фильм снят по мотивам романа Джозефа Файндера, того, что написал «Особо тяжкие преступления», легшие в основу известного триллера Карла Франклина, – фактически это копия (поскольку нет никаких оснований подозревать в Роберте Лукетиче великого художника, то и в воровстве, стало быть, его не упрекнешь) снятого Тони Гилроем в 2009 году «Двуличия» (Duplicity), выпущенного в российский прокат под названием «Ничего личного». Лукетич лишь заменил матерых шпионов на незадачливых молодых карьеристов, а волшебный эликсир от облысения – на волшебный смартфон, способный следить даже за здоровьем и образом мыслей своего обладателя, и густо-густо всё приправил моральным инструктажем для начинающих, который, учитывая значимость постельно-романтической линии, периодически плавно перетекает в моральный инструктаж для кончающих. Еще есть некий триллерный сюжет, иногда даже с погонями и фотографиями мертвяков, но на деле это одни сплошные поддавки: когда повелительница отдела маркетинга уходит плескаться в душ, оставив прямо на столе все файлы со сверхсекретными разработками, да еще и с кодами доступа в придачу, – становится ясно, что у авторов картины представления о технологическом шпионаже довольно смутные. По сути, фильм держат на себе два величественных зубра – Гэри Олдман и Харрисон Форд, между которыми то и дело шныряет пронырливая полуголая молодежь, пытающаяся изобразить некое слабое подобие социальной драмы и актерской игры.
Сергей Терновский
* Для сравнения – концовка романа, из которого заимствован сюжет «Паранойи»:
Как и следовало ожидать, «порше» эвакуировали. Вечером я припарковался в неположенном месте. Я вышел из здания и огляделся: нет ли такси? Такси не было. Наверное, можно воспользоваться телефоном в вестибюле и вызвать его, но я почувствовал сильное, почти физическое желание уйти. С белой картонной коробкой, где лежало мое имущество из офиса, я пошел вдоль дороги. Через несколько минут к обочине подъехала ярко‑красная машина и остановилась рядом со мной. Это был «остин мини‑купер» размером с электродуховку. Стекло со стороны пассажира опустилось, и до меня донесся роскошный цветочный аромат Аланы. Она крикнула: – Привет, как тебе? Только что купила. Разве не прелесть? Я кивнул и попытался загадочно улыбнуться. – Красный – наживка для копов. – Я никогда не превышаю скорость. Я просто кивнул. Она сказала: – Может, слезете с мотоцикла и выпишете мне штраф? Я кивнул и пошел дальше, не желая ей подыгрывать. Она подъехала еще ближе. – Эй, а где твой «порше»? – Эвакуировали. – Фи. Куда направляешься? – Домой. В «Харбор-Суитс». – Ненадолго, вдруг вспомнил я. Квартира-то не моя. – Ну, не пешком же! Не с этой коробкой! Давай прыгай, я тебя подвезу. – Нет, спасибо. Она медленно поехала рядом. – Адам, хватит злиться! Я остановился, подошел к машине, поставил коробку, уперся ладонями в низкую крышу автомобиля. Не злиться? Все это время я мучил себя, думая, что ею манипулирую, а она лишь выполняла задание. – Ты… Они приказали тебе спать со мной, да? – Адам, – рассудительно сказала Алана, – спустись на землю. Это не входило в мои обязанности. Это то, что в отделе кадров называют дополнительными льготами, понял? – Она засмеялась, и ее громкий хохот вызвал у меня озноб. – Они просто хотели, чтобы я тебя направляла, подсказывала нужные ходы, все такое. Но я понравилась тебе… – Они просто хотели, чтобы ты меня направляла, – повторил я. – О черт. Черт. Меня тошнит. – Я поднял коробку и пошел дальше. – Адам, я делала то, что мне сказали! Уж ты-то пойми! – И мы теперь сможем друг другу доверять? Даже сейчас – ты ведь делаешь то, что тебе сказано, правда? – Перестань, – нахмурилась Алана. – Адам, дорогой. Это уже паранойя. – А я-то думал, что у нас настоящие отношения… – Было весело. Я прекрасно провела время. – Неужели? – Господи, не принимай всё так близко к сердцу, Адам! Это только секс. И работа. И можешь мне поверить, я не притворялась! Я шел дальше, оглядываясь в поисках такси, однако ничего не было. Я не знал этих мест и почти заблудился. – Ну же, Адам, – сказала она, опять подъезжая ко мне. – Полезай в машину. Я все шел и шел. – Адам, – повторила Алана. Ее голос ласкал, как бархат. В нем были лишь намеки и никаких обещаний. – Так ты едешь или нет?
