«Хатико: самый верный друг»: Рецензия Киноафиши
Лассе Халльстрём принадлежит к тем, судя по всему, немногим счастливцам, которые способны в наше время внятно, без лишнего треска и грохота рассказать простую историю. Простую не в смысле примитивности (такими-то историями как раз все вокруг забито под завязку), а в смысле рассказа о первых и главных вещах, почти не меняющихся вместе с временами и нравами. «Хатико» принадлежит именно к этому роду рассказов. Собственно, ведь оригинальный подзаголовок – вовсе не «Самый верный друг», как патетически перевели российские прокатчики, а «История собаки» (A Dog’s Story), что, несмотря на неопределенный артикль и в то же время благодаря ему, подчеркивает универсальность сюжета, его «базовую» значимость для каждого.
Основой для фильма Халльстрёма послужила знаменитая история, случившаяся в Японии в 20–30-х годах прошлого столетия. В 1923 году профессор Токийского университета завел пса по кличке Хатико, а в 1925-м умер, и на протяжении десяти лет, с 1925 по 1934 год, вплоть до собственной смерти, Хатико ходил встречать хозяина, которого уже не было в живых. В России в связи с картиной Халльстрёма вспоминают, естественно, «Белого Бима Черное ухо», однако сам Халльстрём основывался на более аутентичном источнике – фильме Седзиро Коямы «История Хатико», снятом в 1987 году по сценарию одного из главных японских режиссеров Кането Синдо.
Несмотря на то что действие Hachiko: A Dog’s Story происходит в современной Америке, в картине сохранен целый пласт японских реалий. Заглавный герой, так же как и его прототип, принадлежит к древней, насчитывающей более чем четырехтысячелетнюю историю «королевской» породе под названием «акита»: этих собак разводили еще средневековые сёгуны – для боев и охоты. Хатико, избравший себе хозяином профессора в исполнении Ричарда Гира, – родом из Центральной Японии, и его имя происходит от японского «восемь» («хати»). Собственно, объясняет всю эту этимологию тоже японец, которого играет Кэри-Хироюки Тагава, в 80–90-х снимавшийся в каких-то бесконечных карате-боевиках, уже тогда выглядевших как одно неразличимое месиво, бессмысленное и беспощадное. У Халльстрёма, разумеется, актер выступает в совершенно иной ипостаси, – он говорит о священном смысле числа «восемь» (каковое «тянется к небесам, опускается к земле») и о том, что акита дружит с человеком не ради подачки, но ради самой дружбы («Их нельзя купить: они японцы, а не американцы»). Более того, на похоронах профессора персонаж Тагавы зачитывает неожиданный текст в духе немецких средневековых мистиков, оканчивающийся тем, что каждый человек и каждая вещь – письмо от Бога, и на каждом лице и каждой вещи – Его подпись. В сущности, заглавный герой фильма «Хатико» – это одно из самых прозрачных Божественных писем, означающих, что память любви уничтожает смерть. Именно потому, гласит пролог фильма, Хатико более дорог рассказчику, чем Христофор Колумб: открытие Америки приобрело его участникам и их потомкам лишь обширную территорию, но, как известно, гораздо выше приобретающего пространство – приобретающий сердца.
Vlad Dracula
