«Лемони Сникет: 33 несчастья»: Рецензия Киноафиши

В детском фильме самое трудное – найти нужную интонацию. В большинстве случаев дело сводится к банальному сюсюканью: у-ути, ма-аленький, а смотри, какая машинка проехала (хотя, в сущности, например, журналы для вполне взрослых автомобилистов, а также рыбаков, модниц и пр. и др. построены точно по такому же принципу), причем это сюсюканье приправляется еще и бесконечным назиданием: учиться, деточки, надо на одни пятерки, кнопки под учителя не подкладывать, в квиддич непременно выигрывать, а разные кольца без необходимости на палец не надевать. С другой стороны, можно уж чересчур увлечься «настоящей» подоплекой детских вопросов и забрести ненароком в дебри зауми, черной сатиры, психоанализа и тому подобного (такое тоже бывает), что, наверное, по-своему и хорошо, да вот только дети не поймут. Лемони Сникет и его экранизаторы, кажется, эту нужную интонацию нащупали, хотя и не смогли вполне довести до конца: все-таки представление о детях как о воздушных розовых существах без плоти, крови и разума слишком часто дает о себе знать постоянными инъекциями банальностей (это история, трам-пам-пам, о людях, которые никогда не сдаются и верят, что из любой ситуации можно найти выход…) в превосходную готическую – в смысле «готической» прозы романтизма – фактуру иронии и визуального карнавала. Прелюдия в виде вязнущего во рту неотвратимой сливочной тянучкой рассказа про веселого эльфа неожиданно сменяется мрачно-саркастичным повествованием о семействе Бодлеров (!), где трое детей – отпрыски (надо полагать) волшебников, чьи изящные в немецком классическом вкусе медальонные профили осеняют растянутое бабочкиным крылом полотно маленького убежища, – остаются один на один с миром («так дети Бодлеров стали сиротами Бодлер») и дьявольски прожженным лицедеем Джимом Кэрри, надевшим маску четвероюродного в троюродной степени дяди трех сирот Графа Олафа. С фамилией главных героев (Baudelaire), позаимствованной у знаменитого французского декадента, который высадил на новоевропейской почве, окультуренной «Цветочками» Франциска Ассизского, финальные «Цветочки зла», гармонирует фамилия поверенного этой злополучной семьи – М-р По (Mr. Poe), взятая напрокат у не менее знаменитого певца черных воронов, колодцев, маятников и Маски Красной смерти. Примечательно (еще один более чем закономерный штрих!), что играет М-ра По Тимоти Сполл, изобразивший точно такую же суетливо-бесполезную деятельность в точно таком же (ну, почти таком же) антураже у Кена Расселла в «Готике», посвященной лорду Байрону и семейству Шелли накануне создания мифа о Франкенштейне и его превосходящем человеческую меру творении. Далее сюжет движется по канонам романов о Гарри Поттере, постоянно, однако, съезжая в готико-романтическое инферно в стиле «Сонной Лощины», преисполненное то буффонадой (артистические экзерсисы Графа Олафа), то декадентской манерностью (образ Тети Жозефины), перерождающимися время от времени в сюрреалистический фейерверк в духе Жан-Пьера Жёне: когда конфитюрно-конфеттишный, как в «Амели», а когда и людоедски изобретательный, как в «Деликатесах» и «Городе потерянных детей» (вспомним сцену с детьми, заточенными в авто на железнодорожных путях при покупке лимонада!). Мерил Стрип, сыгравшая Тетю Жозефину, кажется, окончательно избавилась от своей многовековой привычки к драматическому реализму «по Станиславскому»: освободив и умышленно расстроив – по рецепту Артюра Рембо – все чувства при помощи изрядного количества наркоты в «Адаптации» Спайка Джонца, здесь она превратилась в «мэра Шизбурга» («She’s the mayor of crazy town»), одержимую доброй половиной всех известных науке маний; так, по крайней мере, считает младшая сирота Бодлер – Солнышко, которая(ое) изъясняется исключительно титрами-афоризмами в перерывах между кусанием всего и вся при помощи четырех передних зубов. Театрализованная свадьба жестокого злодея и миловидной юной изобретательницы Вайолет Бодлер спланирована и сыграна вполне во вкусе маркиза де Сада, водившего точно таким же манером свою Жюстину кругами размеченной, как французский регулярный парк, параноидальной фантазии. На эту же свадьбу, кстати, режиссер Брэд Силберлинг усадил в качестве безымянного гостя (безымянного в буквальном смысле, ибо его нет даже в титрах) Дастина Хоффмана, сыгравшего одну из главных ролей в предыдущем его фильме – «Лунная миля», камерной драме о любви и смерти в американской провинции. Впрочем, Силберлинг, много лет ставивший телесериалы, отойдя в мир кино – повел сразу две темы: напряженно-(мело)драматическая еще до «Лунной мили» отлилась в «Город ангелов» по мотивам Вима Вендерса, а сказочная обернулась «Каспером». Конечно, можно было ожидать, что нынешний фильм Силберлинг пропитает общераспространившейся сентиментальностью из классической английской детской прозы, но присутствие сценариста Роберта Гордона («Люди в черном-II») не оставило сентиментальности никаких шансов. Если бы авторам удалось так же лихо расправиться с собственной привычкой к заботливым нравоучениям, эта картина действительно оказалась бы вдохновлена искрой подлинного таланта. Vlad Dracula