Я из страшной русской сказки: «Керосин» Юсупа Разыкова

В предыдущем фильме Юсупа Разыкова «Турецкое седло» главный герой, бывший сотрудник органов госбезопасности, каждое утро варил себе полную кастрюлю яиц, а скорлупки от них с маниакальной педантичностью складывал в стеклянную банку. Такой вот «человек в скорлупе» вместо традиционного чеховского «человека в футляре». Яйца являются важным символом и в «Керосине». В начале картины ее героиня, 80-летняя бабушка Павла (Елена Сусанина), живет в обнимку с курочкой. Эта деревенская идиллия продержится недолго, но даже когда птица при трагических обстоятельствах исчезнет, хозяйка продолжит получать от нее яйца с того света.

Если нужно придумать какой-то красивый символ для кинематографа Разыкова, то это тоже будет яйцо — нечто идеально гладкое по форме, обманчиво простое по содержанию, очевидное, обыденное, но вместе с тем максимально питательное и нагруженное невероятным количеством смыслов. «Турецкое седло» было снято за смешные по меркам отечественного кинопроизводства 1,5 миллиона рублей. На сочинской премьере «Керосина» режиссер рассказал, что бюджет нового фильма — уже 2 миллиона. И добавил: «Поскольку у нас играют возрастные артисты, картина выглядит так, будто мы снимали ее на их пенсию». Зал расхохотался.

Павла из «Керосина» — женщина без скорлупы. Все барьеры, защищавшие от ее внешнего мира, давно расколоты и разрушены. Старый деревянный дом в опустевшей деревне Порожки выходит окнами на трассу, по которой с огромной скоростью носятся грузовики. Иногда к старухе приезжают дальнобойщики. Покупают водку с закуской в соседнем магазине и идут к ней пить. Она посидит с ними немного, а потом прячется у себя. Во сне Павла видит давно умершего мужа Петра (Валерий Маслов) — его портрет и наяву каждый день смотрит на нее со стены. Оживший Петр из сновидений дает жене наказы, часто невербальные, и смотрит строго — исполняй, мол, не вздумай ослушаться. Ухаживать за домом немного помогают дочка с внучкой-подростком, но живут они далеко, а навещают редко.

Если вам кажется, что это очередное кино о том, как темна и полна ужасов жизнь в российской провинции, то вы сильно ошибаетесь. По жанру «Керосин» — сказка, разделенная на главы с соответствующими названиями: «Иван-дурак», «Лихо», «Мертвая вода». Трудно понять, в какой момент видения героини сменяются реальностью и когда именно неотвратимый рок превращается в злую волю конкретных людей. Пространство фильма — одновременно и документальная вещественность, и сказочная чудесатость, его историческое время — сейчас и всегда.

На Павлу обрушиваются тридцать три несчастья. Гибнет любимая курица, замерзает бесплатно взятый на ферме, отогретый и откормленный из соски поросенок, закрывается магазин, поставлявший выпивку для дальнобойщиков, вместе с ним исчезают электрические провода. В заглавие фильма вообще вынесены почти танталовы муки. Павла не пользуется свечами, потому что боится пожара, но зажечь керосиновую лампу тоже не может: керосина в доме нет, хотя рядом стоит нефтеперерабатывающий завод, по трассе туда-сюда гоняют бензовозы, а по телевизору регулярно отслеживают курс барреля. Жизненные блага утекают, они — для тех, кто движется, а не для тех, кто своей неподвижностью цементирует почву под ногами расхитителей.

Павлу играет 83-летняя Елена Сусанина, актриса Ярославского театра имени Волкова. Играет так пронзительно, что поневоле задумаешься, как редко теперь попадают на большой экран пожилые женщины и как много теряет российское кино, игнорируя важнейшего персонажа русской литературы — бабушку, которая может быть и архетипической Бабой-ягой, и вечным источником народной мудрости, как Арина Родионовна, и главой семьи, как горьковская Акулина Ивановна. Монументальный, неисчерпаемый образ, уничтоженный нездоровой погоней за вечной молодостью и витальностью.

В «Керосине» мало диалогов, звуковой фон фильма — тоже половинчато-сказочный. Саундтреком выступают песни Сергея Старостина, собирателя и исполнителя русского фольклора. И здесь снова ощущается пропасть, которая отделяет самобытный фильм Разыкова от общего кинематографического потока. Любое «народное» у нас теперь принято замещать «массовым» и «патриотическим», сливая понятия, которые по факту не так уж и близки. «Народное кино» — это необязательно то, на которое получены и потрачены миллионы от Министерства культуры. Короче, позвоните бабушкам. Они ждут.