Паоло Соррентино о Петербурге, Берлускони и «Молодом папе»

В Санкт-Петербурге открылся международный кинофестиваль «Послание к человеку», одним из гостей которого стал итальянский режиссёр Паоло Соррентино. «Киноафиша» побывала на пресс-конференции с постановщиком, где он рассказал о своих впечатлениях от Петербурга, поделился подробностями о съёмках второго сезона сериала «Молодой папа» и о своём новом фильме «Лоро».

Режиссёр начал пресс-конференцию с приветственного слова о том, что он очень рад участвовать в фестивале, поблагодарил город за гостеприимство и выказал намерение вернуться сюда в ближайшее время с семьёй.

Расскажите, почему для вашего нового фильма вы выбрали именно фигуру Берлускони?

Жизнь Берлускони — прекрасный кинематографический сюжет. Также благодаря его личности мне удалось рассказать о конкретном историческом сюжет в конкретное время.

Расскажите о ваших отношениях с этим персонажем. Как его деятельность соотносится с режиссёрской профессией? Является ли он вашим портретом?

В каком-то смысле это так, но всё-таки в большей степени он выступает в роли рассказчика. Рассказ о его жизни отчасти идиллический, так как мы не можем передать достоверно всю информацию. Но в первую очередь я хотел снять фильм о нём не как о политической фигуре, а рассказать о его воле, страхах и таким образом понять его мотивы.

Как вы относитесь к нынешнему Папе Франциску и католичеству в целом?

Я предпочитаю перейти к следующему вопросу.

Как на сериал «Молодой Папа» отреагировала церковь?

Церковь никак не отреагировала. Церковь и существует 2000 лет именно поэтому, потому что она знает, как нужно правильно реагировать на различные атаки и критику извне. Обычно церковь пользуется позицией тишины, она долго размышляет, а уже спустя какой-то долгий период выдает своё решение.

Будет ли продолжение сериала и, если да, то когда?

Да, продолжение будет. Я буду снимать второй сезон сериала в ноябре этого года, а в ноябре следующего года мы его увидим.

Останется ли в сериале Джуд Лоу?

Да, он останется в сериале. Также к нему в этом сезоне присоединится Джон Малкович.

Опишите свои впечатления о Петербурге.

Это очень сильные эмоции, они до сих пор не прекратились, хотя бы потому, что я сейчас очень плохо слышу, но надеюсь, что это пройдёт (смеётся).

Даже в ваших старых картинах, которые были сняты, когда вы были молодым, чувствуется некая закостенелость. Почему в таком юном возрасте вы размышляли на такие вопросы?

В моих фильмах поднимаются такие серьёзные темы, а также проблемы взрослых людей, потому что я стал сиротой в 16 лет и, соответственно, стал взрослым в 16 лет.

Вторая важная тема в ваших картинах — это саундтрек, хотелось бы узнать насколько плотно вы работаете с композитором, поскольку это очень отчётливо чувствуется.

Очень часто те саундтреки, которые я использую в своих фильмах, это те песни, которые я слушаю, когда пишу сценарий. Как только мне удаётся найти ту музыку, под которую пишется сценарий, я понимаю, что она может войти в конечный фильм.

Где пролегает граница между авторским и популярным кино, и существует ли она вообще?

Граница между авторским и популярным кино должна исчезать, и она уже исчезает. Нужно находить популярные темы, интересные всем, но подходить к ним с авторской точки зрения — по авторскому кодексу кинематографиста.

Вы являетесь неаполитанцем по происхождению, это определённый уровень восприятия, насколько это сказывается в вашей личной жизни и в кино?

Да, я неаполитанец, и то небольшое количество юмора, которое есть в моих фильмах, оно именно из Неаполя.

Как в Италии обстоят дела с цензурой? Возвращаясь к «Лоро», всё ли вам удалось показать из того, что хотелось? Или были ли моменты, вызвавшие трудности?

Не было никакой цензуры, я был свободен делать всё, что хочу, и реализовал все свои идеи и проекты. Вообще, целью фильма не было создать провокацию или спровоцировать атаку на какого-то отдельного политика. Я просто хотел рассказать о личности и через неё донести взгляд на общество.

Берлускони видел вашу картину?

Я не знаю, он об этом мне не говорил.

Вы сказали, что юмор у вас от неаполитанцев, а откуда у вас эта восхитительная меланхолия и красота?

Меланхолия мне присуща настолько, что я иногда задумываюсь и не понимаю, почему я 24 часа в сутки меланхоличен. Что касается красоты, это настолько сложная материя и тема, что я просто не считаю себя компетентным и способным рассуждать о ней.

Насколько вы знакомы с российским кинематографом и есть ли у вас любимый российский фильм?

К сожалению, я плохо знаком с современным российским кино, потому что в Италию привозят мало российских фильмов. Благодаря тому, что я был в жюри Каннского кинофестиваля, я познакомился с Андреем Звягинцевым и с его фильмом «Нелюбовь», и этот фильм показался мне прекрасным, с замечательным финалом, что большая редкость. Этот финал заключает в себе поэзию, он очень драматичный, и благодаря ему я узнал, что всё, что остаётся от нашей жизни, это пакет, который висит на дереве. А из классического кинематографа люблю Тарковского.

В чём принципиальное различие между российским и итальянским кино?

Сразу скажу, что я плохо знаком как с российским, так и с итальянским кино, потому что я не отношу себя к киноманам. Я гораздо чаще смотрю футбольные матчи, они меня больше интересуют.

Вас очень часто сравнивают с Феллини, называют его наследником, а ваш фильм «Великая красота» даже назвали парафразом «Сладкой жизни». Как вы к этому относитесь?

Есть гении, а есть те, кто приспосабливаются к жизни. Феллини — это гений, а себя я отношу ко второй категории.

Вы часто зовёте сниматься одних и тех же актёров. Есть ещё какие-то актёры, кроме Тони Сервилло, с которыми вы бы хотели снова поработать?

Я бы с радостью снова поработал с Шоном Пенном.

Кинематограф всё больше захватывают фильмы, снятые по комиксам, каково ваше отношение к комиксам?

Я никогда в своей жизни не прочитал ни одного комикса. Единственные комиксы, которые я читал, были эротическими. Когда я был подростком, это было очень модно, потому что это была своеобразная школа.

Олеся Трошина