Образ общины в кинематографе на примере фильма «Высотка»

Добровольное желание объединяться в социальные группы ― это прежде всего попытка избавиться от случайного или закономерного состояния одиночества. И речь идет не о малых ситуативных знакомствах вроде компании школьных друзей или рабочего коллектива, но о целых домах, где люди, не связанные кровными узами, делят крышу над головой по собственному желанию и предпочитают называть себя семьей. Интерес вызывают те общины (используем дефиницию для всех подобных объединений), которые формируются добровольно, а не вынужденно, в силу неожиданной глобальной катастрофы или внезапного сосуществования на отрезанном от цивилизации участке земли. Термин «worldliness» в трактовке Ханны Арендт имеет коннотацию «having a world», то есть его можно понимать как «единение с миром», «открытость всему миру», «принадлежность к народу мира» и т.д. В концепции Арендт это слово может выражать возможность человека быть частью общемирового бытия, включаться во всемирную демократию, народ мира и т. д., а если попробовать подбросить монету и заглянуть на оборотную сторону данного термина, мы столкнемся с явлением малых групп, презирающих и отрицающих принадлежность к большому миру и то самое единение с ним. На заре формирования такой группы инициатором овладевает идея создания собственного уменьшенного варианта Мира, где его субъективность будет учтена, принята и воплощена в действительность, в то время как в огромном и назойливом «общем» он всегда обречен быть пешкой на шахматном поле. Демократия и всякая мысль о количественной силе радикально стирается, уступая место идее равности среди некоторых равных, ведомых порой совершенно неприемлемыми ценностями для общепринятой морали. Так в фильме Бена Уитли «Высотка» (2015) Роял (Джереми Айронс), создатель уникального архитектурного сооружения в виде пяти модернистских «пальцев», где аккурат посередине устроено небольшое озеро, искренне верит, что совершил переворот в строительном деле. Еще бы: в его высотной пятерке есть все, что нужно человеку, и даже больше. На пятнадцатом этаже супермаркет, где можно встретить всемирно известную актрису, телеведущего или лучшего в городе доктора, чуть повыше площадка для игры в сквош, огромный бассейн, фитнес-зал, библиотеки и прочие прелести, предназначенные для того, чтобы делать человеческую жизнь приятной и минимизировать необходимость выхода за пределы высотки. Вдобавок ко всему, жилой комплекс настолько удален от города, что туда практически не заезжают стражи правопорядка, а значит, живущий там народ совершенно свободен и сам решает, что такое человеческие права и как устроить собственное бытие наилучшим образом. Ну чем не рай на земле? Вот, например, многодетная мать, героиня Элизабет Мосс, считает, что не рай. Успешно рожающая здоровых детей ― актриса в скором времени символично продолжила этот путь в сериале «Рассказ служанки» ― она не забывает вовремя закуривать сигарету и сетовать на мрак и сырость своей квартирки, расположенной слишком низко для идеальной жизни. Находящаяся в предродовом состоянии женщина смиренно терпит эксцентричные выходки своего мужа, квазидокументалиста (Люк Эванс), бегающего с пленочной камерой, и между делом занимается любовью с «человеком без содержания», новым жителем экватора высотки ― героем Тома Хиддлстона.

Если претензии низов обусловлены и ясны, то представить ситуацию, где «верхушка» здания была бы недовольна своим положением, кажется невероятным. Но нет ― и для них идеальный проект не стал воплощением универсальной гениальности. Даже привлекательная рыжеволосая жена главного архитектора (Кили Хоуз), имеющая собственный искусственный, но зеленый сад на крыше пентхауса с возможностью ежедневной прогулки верхом на коне измученно вздыхает, опускаясь на кожаный диван в костюмах эпохи Ренессанса, всем своим видом высказывая невыносимую скуку. Поведение жителей высотки напоминает явление коллективной ностальгии ― недуга больного воображения, лишенного четких границ, помогающих в улавливании причин возникновения подобного. Светлана Бойм, автор книги «Будущее ностальгии», пишет, что ностальгия определяет отношение человека с окружающим миром, и именно это отличает ее от меланхолии ― проблемы индивидуальной психики. Человеческое отношение с внешним, приобретая однажды оттенок тоски, вытекает в желание сблизиться с субъектом, который мог бы начать ассоциироваться с понятием дома, ограждающего от чужих под эгидой новопровозглашённой конституции своих. Бойм выделяет два вида ностальгических сюжетов: реставрирующую и рефлексирующую. Если реставрирующая делает акцент на «доме» и пытается восстановить мифическое коллективное место пребывания, вспомнить былое, то рефлексирующая размышляет о тоске как таковой, отсылает к общей культурной памяти, жалея об иных местах и других эпохах, не имеющих непосредственного отношения к собственному прошлому. Так изобретенные традиции Рояла и его сожителей обусловлены утратой некогда бывшей общности, навсегда потерянной в том прошлом, до которого ныне живущим не суждено добраться, а осознание того, что никакие традиции не могут оставаться неизменным, поскольку сама жизнь постоянно движется, не позволяет им смириться с необходимостью приспособиться к реальной жизни внутри их эпохи и отказаться от обретенных рамок высотки. Оказавшись внутри «идеального» сооружения, никто из жильцов так и не мог получить желаемого, беспрерывно расширяя потребность в большем и лучшем. Стремление к бесконечному соревнованию и стремительному перемещению вверх по черной лестнице лишь в очередной раз доказывает, как глупо и трагично может развиваться напрасная эгоцентричность. Рефлексирующая ностальгия жителей заставляет их примерять на себе различные эпохи, в буквальном смысле организуя всевозможные костюмированные вечеринки. В то время как на нижних этажах менее обеспеченные семьи примеряют образы современных, способных на богатые и шумные вечеринки элит. И все же подобное жесткое ограничение от влияния времени, так называемое worldliness off, где предлог может обозначать «вне» ― вне единения с миром ― лишь поначалу приятно манит новизной глянцевой инструкции по собственной модернизации. Не стоит спешить разбирать коробки до момента преодоления мелкого шрифта в договоре ― истинная цена членства в закрытом сообществе может неприятно удивить.