«Это продолжение исследования наших внутренних голосов»: Интервью с актёром Томом Харди и режиссёром Энди Сёркисом

В российский прокат на две недели раньше американского вышел «Веном 2» – странная супергероика, в которой вселившийся в журналиста пришелец всё время, как ваш кот, пытается сдвинуть границы дозволенного, жрать людей как шоколадки, но при этом явно делает земное существование своего «тела» Эдди Брока лучше. Или как минимум интереснее. За визуализацию сиквела взялся Энди Сёркис. Как режиссёр он уже показал себя ценителем драматических историй. А то, что у него там крутейшая компания по производству спецэффектов в управлении, ну что вы, это случайное совпадение. Первый фильм, кстати, упрекали за слабый визуал. Ко второму, поверьте, придирок будет меньше. Ну или это просто Киноафиша.Инфо попала под обаяние двух англичан, которые улыбались так, что им можно было простить вообще всё. Даже геноцид Вуди Харрельсона в новом фильме.

Том, я прекрасно помню наше интервью три года назад здесь, в Москве. И тогда мы говорили обо всех этих внутренних голосах, которые преследуют каждого человека. И вы сказали, что это было довольно очевидным, так что не составляло труда сыграть. Стал ли второй «Веном» в этом плане сложнее? Потому что я смотрела фильм как руководство по принятию всех своих сторон и как стать другом самому себе.

ТХ: Ну я бы так не сказал. Для меня это продолжение исследования, которое мы начали в первом фильме. Просто сейчас снизился градус истерии и драматической паники. Ведь Эдди паниковал 90% всей первой части, а в этой части он уже более расслабленный, пытается сформулировать и проговорить свои ощущения. Но и Веном пытается озвучить свои чувства, мысли и потребности. А Эдди пытается отстоять свои потребности, и из-за этого они постоянно спорят. Так что, по мне, это продолжение исследования наших внутренних голосов.

Но со вторым фильмом можете ли вы сказать, что Веном стал вам ближе как персонаж?

ТХ: Определённо, да. Потому что Веном теперь большую часть говорит, он очень много говорит, и говорит длинными предложениями, как я уже и сказал, пытаясь определить свои чувства. Он уже провёл достаточно времени на Земле, выучил больше земных словечек, пытается себя выразить через них, взаимодействовать с миром и прокачивать свой опыт жизни на Земле. Для меня, как для артиста, это по-настоящему любопытно, и я по-настоящему наслаждался, разыгрывая это. Потому что можно порезвиться на этой площадке столкновения инопланетного и человеческого, выстроить этот диалог, как будто это семейная пара. Оба пытаются объяснить, что каждому из них нужно, но в итоге получается какое-то безумие. В этом плане мой супергерой получается таким… гражданским. Он проговаривает максимально приземлённые, максимально народные темы как для самого себя, так и для того, другого.

Эдди паниковал 90% всей первой части, а в этой части он уже более расслабленный, пытается сформулировать и проговорить свои ощущения.

Энди, что вы изменили в Эдди Броке или может даже в Веноме? Потому что лично я заметила эмоциональное развитие этих героев.

ЭС: Это было ключевым решением. Ведь первый фильм заканчивается на том, что Эдди и Веном препираются, как они будут жить дальше, это такой, если хотите, согласно-несогласный мир. Сейчас прошло два года. Это для любых, даже самых сложных отношений, срок. И как в любых отношениях, есть периоды, когда кто-то доминирует, а кто-то подчиняется, потом они меняются местами, но они оба нуждаются друг в друге, они буквально не могут жить друг без друга. Но Веном – это ещё и такой внутренний правдоруб, у него вообще нет тормозов, фильтров, он вполне соответствует Эдди. Но Эдди всё же такой приземлённый персонаж. Он вроде бы и хочет признания, хочет вести журналистские расследования, писать правду, но в то же время он эгоистичный человечишка. И Веном как раз прекрасно отражает именно человеческие недостатки и одновременно пытается сделать хоть что-то, чтобы улучшить ситуацию, преуспеть хоть в чём-то. Веном бесится на отсутствие амбиций у Эдди, демонстрирует ему его же недостатки, и в итоге они заводят друг друга, доводят отношения до взрывоопасного состояния. Даже пытаются жить раздельно. И ровно в этот момент хаос по-настоящему вторгается в их жизнь в виде Карнажа. Всё это мы и пытались показать в фильме.

Мне лично показалось, что ваша версия «Венома» – это фильм о том, как важно сохранять свою целостность и научиться принимать все свои стороны, все свои проявления и как стать другом самому себе.

ЭС: Да, мне кажется, это верная трактовка. Отношения Венома и Эдди успешны, потому что они дополняют друг друга и поддерживают друг друга как в неудачах, так и в победах. Поэтому они и составляют полноценный симбиот. И в этом их сила против Клетуса (персонаж Вуди Харрельсона) и Карнажа, потому что те двое настолько самовлюблённы, настолько преследуют лишь свои цели, настолько хотят выжить, что отказываются замечать, что нужно другой стороне. Логично, что их разрыв неизбежен.

Мы думали о «Веноме» как о бадди-муви или даже как об истории любви, потому что отношения героев напоминают отношения 70-летних супругов.

То есть я могу характеризовать в рецензии «Венома» как бадди-муви?

ЭС: Совершенно точно. Это история взаимоотношений старой парочки. Мы думали о «Веноме» как о бадди-муви или даже как об истории любви, потому что отношения героев напоминают отношения 70-летних супругов. И ещё хотели добавить стиля триллеров из 80-х, как они нагнетают ощущение опасности, вроде «Прирождённых убийц», хотя это 90-е. Но в основе у нас точно love story.

Том, ну вы слышали, Энди сказал, что лично он снимал бадди-муви или даже love story, пусть и о друзьях. Вам близко это видение? И можете ли вы назвать Венома хорошим другом?

ТХ: Первое – да. Мы определённо снимали love story. Причём она двойная. Ведь у нас есть Шрик (героиня Наоми Харрис) и Клетус Кэссиди (персонаж Вуди Харрельсона). Они влюблены и похожи на ту парочку из «Прирождённых убийц» или «Настоящей любви». Но их страстные отношения отличаются от отношений, которые есть у Эдди и Энн (героиня Мишель Уильямс), у Энн и доктора Дэна (герой Рейда Скотта), потому что Эдди любит Энн, но не может быть с ней, потому что он не работает и по очевидным причинам не может быть с ней до конца честным. И есть ещё Веном, который тоже влюблён в Энн, и он подталкивает Эдди вернуть её. Но они все понимают, что близость между Эдди и Энн невозможна, потому что Веном всегда будет с Эдди, они неразделимы. С одной стороны, это огромная порция любви. А с другой, это растерянность и расстройства. А потом и вовсе рождается «сын». И мы проживаем проблему отцов и детей, которая имеет древнегреческие корни. Это Аполлон – Веном, который, как и Эдди, очень конкретный и прямолинейный, – против Диониса – серийного убийцы, который становится вместилищем Карнажа. Он условный сын Венома и хочет побороть его. Это весьма многофункциональная история.

Вот кстати, у вас же не только новый режиссёр, но и новый соперник, которого играет Вуди Харрельсон. Как вы оцениваете его? Лично мне показалось, что Вуди выглядит совершенно устрашающе даже без вселившегося в него Карнажа.

ТХ: Вуди – милейший человек! Но что ещё важнее, он блестящий актёр. Он обладает восхитительно саркастическим чувством юмора, широчайшим диапазоном, и он по-настоящему кайфует от игры. Это настоящее удовольствие находиться, играть, работать с кем-то таким же весёлым и одновременно одарённым. И с тем, кто вкладывает столько души в проект. И да, он очень круто играет опасного парня. Я уверен, он реально наслаждается этим. А мы наслаждаемся его палитрой. Он действительно очень чуткий к «переключениям» и таким образом делает своего героя непредсказуемым, пугающим…

Энди, кроме драматургического интереса, ну понятно же, почему именно вы стали режиссёром второго «Венома». Это же фильм-комикс с кучей впечатляющих спецэффектов, а кто это сделает лучше вас и вашей компании? Что вы меняли с точки зрения визуала?

ЭС: Моя задача в этом фильме была такой: взять всё самое лучшее, что было разработано и снято в первой части, и развить, расширить. Но вспомните, что лучше всего сработало в первой картине? Реальный мир, понятные эмоции и человеческие взаимоотношения на его вершине, юмор, и всё это дополнено компьютерной графикой с симбиотом. Это задало правдоподобный тон фильму, придало ему форму. И это объективное мнение, так думают все, кто работал над картиной, что именно такой тон самый правильный. Мы, конечно, хотели добавить юмора, но не воспринимали это как повышение ставок или как минимум не в ущерб ставке на искренние человеческие переживания. Поэтому мне нравится этот материал, мне нравится его канва, которая позволяет разговаривать со зрителем, с одной стороны, о самых тёмных наших сторонах, недостатках и страхах, о дне человеческой сущности. А с другой стороны, взглянуть на себя сквозь призму другого существа, глазами пришельца из космоса. С этим подходом, с таким намерением я и взялся за работу. Но второй фильм – это ещё и больший кинематографический опыт, более сложная задача именно по цветовой палитре, ведь теперь у нас два персонажа: Карнаж и Веном. И цвет Карнажа продиктовал, что, если мы хотим показать правдоподобный мир, в котором правдоподобно смотрится такой красный, как у него, мы должны насытить красками и приподнять на другой уровень всю картину целиком, чтобы она сработала на зрителя.