Человек, который хотел быть Kingsman: интервью с режиссером и исполнителями главных ролей «King’s Man: Начало»

В прокат вышел приквел франшизы Kingsman, «King’s Man: Начало». В свое время режиссер Мэттью Вон отменно постебался над высокомерным жанром шпионского кино, который так пестуют в его родной Англии. Шутки на грани фола и выдающиеся драматические актеры в невероятных, вызывающих комедийных ролях. Это было если не круто, то точно неожиданно. Второй фильм тоже был веселым и броским, хотя претензий у зрителей уже стало побольше. За эффектным экшен-эскападами как будто не хватало внятного сюжета. Но все равно, кто-то же должен смеяться над попытками всего мира снимать очередного Бонда… И вот после некоторого затишья Вон объявил о съемках приквела. Настало время миру узнать, как именно появилось первое независимое разведывательное агентство с офисом в портной мастерской и позывными рыцарей Круглого стола. Компанию Вон собрал опять «очень английскую». Чтобы сразу стало понятно: где жанр шпионского кино зародился, там и надо его… зарождать по новой. Киноафиша.Инфо поговорила с постановщиком и его актерами: Рэйфом Файнсом, Рисом Ивансом, Томом Холландером, Харрисом Дикинсом, Джимоном Хонсу и единственной дамой в этом мужском мире, Джеммой Артертон. Ответ у столь разных актеров на все был один: во всем виноват Вон!

Каким первоочередным качеством должен обладать актер, чтобы стать частью вселенной Kingsman: быть готовым выстрелить в любой момент или быть готовым пошутить в любой момент?

Джемма Артертон: (смеется) Я думаю, и то и другое. Нужно уметь и то и другое.

Джимон Хонсу: Да, Джемма хороша в этом деле: умении стрелять, сражаться...

Ну а вы-то хороши во владении ножами...

Джимон Хонсу: Да, вот это уже моя особенность. У меня целая коллекция всяких мачете. Так что я на этом специализируюсь. Мой герой в прошлом был воином в Африке, подружился с герцогом Оксфордом, когда тот путешествовал по ней. Они стали хорошими друзьями, работали вместе, так что очевидно, что он стал одним из инструментов создания первого независимого тайного агентства, которое назвали Kingsman.

А что вам лично больше всего нравится в Kingsman, раз вы решили присоединиться к этой франшизе? Лично я люблю эти фильмы за их юмор, когда герои делают совершенно дикие вещи с абсолютно непроницаемым лицом.

Джемма Артертон: Да, вы правы. Это и есть истинный стиль Kingsman. Я бы даже сказала, что это истинный стиль Мэттью Вона. В нем всегда есть юмор, остроумие, но всегда в глазах скрывается какая-то чертовщинка, а на языке вертится остроумная фразочка: с насмешкой, но и с серьезным смыслом. Мне именно это нравится в этих фильмах. Это то, что выделяет их из общей массы шпионских франшиз.

Джимон Хонсу: Я бы сказал, что мне нравится, как Мэттью пересоздал все динамичные сцены, для меня это стало настоящим испытанием. Я был погружен в лютый экшен, который двигает сюжет. Но именно в нашем фильме мне это представляется куда более сложным, чем оно было во всех предыдущих, где я снимался. Ну и, конечно, мне нравится сам факт того, что мы рассказываем о какой-то части нашей уже свершившейся истории молодой аудитории, фанатам франшизы Kingsman.

Я был погружен в лютый экшен, который двигает сюжет.

Мэттью, начну с простого вопроса: снять третий фильм, приквел было вашей личной потребностью рассказать историю с самого ее начала или это было требование зрителей, продюсеров?

Мэттью Вон: Это совершенно точно моя потребность. Я пересматривал картину «Человек, который хотел быть королем», это один из моих любимых фильмов, и подумал о том, что надо снять что-то вроде «Человек, который хотел быть Kingsman». Тем более что был уже заложен весь тот фольклор, который в первом фильме Гарри Харт пересказывает Эггси, когда агентство было основано и почему. И я хотел сделать большую историческую эпичную картину-приключение, полную эмоций, юмора, с масштабными декорациями и размахом. Тот тип кино, от которого в Голливуде все бегут подальше, стоит сказать, что ты хочешь его снять. А говоришь, что это «Kingsman», и все тут же в деле! Так что вот вам и ответ.

Довольно удобная ситуация. Но все же предыдущие картины выглядели так, как будто они сняты в альтернативном мире. А «King’s Man: Начало» погружен в реальную историю и выглядит более серьезным кино.

Мэттью Вон: Да, конечно, вы правы. Но это выглядит так, потому что это должно было выглядеть так. Если сделать «King’s Man» веселым, глупым, каким угодно в таком стиле, в те времена это выглядело бы совершенным неуважением к Первой мировой войне и всем тем людям, которые погибли на ней. Нужно было проделать целый огромный путь, чтобы добраться оттуда к настоящему. И, если помните, герой Колина Ферта в какой-то момент спрашивает героя Майкла Кейна: «Что же случилось с Kingsman?» В этом вопросе и есть ответ на ваш вопрос: новый фильм должен был показать, насколько разными были ситуации в разные времена, но так, чтобы в итоге эти два мира могли существовать вместе и одновременно.

Я хотел сделать большую историческую эпичную картину-приключение, полную эмоций, юмора, с масштабными декорациями и размахом.

Рэйф, Том, у вас как у серьезных актеров спрошу сразу: франшиза «Kingsman» известна, в первую очередь, своими вызывающими шутками. Но именно ваш фильм глубоко погружен в реальную историю. Так чем для вас является «King’s Man: Начало»: это комедия или все же что-то более... сложное?

Том Холландер: Второе. И мы были абсолютно уверены в том, что этот фильм будет именно таким, когда только снимали его. Но все же надо сказать о персональных задачах, которые перед нами были поставлены. Рэйф знал, что ему нужно играть искреннюю эмоциональную сюжетную линию, потому что он играл героя в центре истории. Я знал, что я играю несколько второстепенных персонажей, каждый из которых должен быть выдержан в своей стилистике. А вот глобальная проблема, в чем суть этого фильма, не была нашей. Это была проблема Мэттью Вона. (Файнс смеется). Так что мы после съемки могли идти домой и спать спокойно, зная, что он разберется со всем, когда сядет за монтаж.

Рэйф Файнс: Мы с Томом обсуждали, конечно, как Мэттью сможет балансировать между всеми этими вещами. Потому что здесь есть серьезность Первой мировой войны, потери, жертвенность, ужасы сражений как на Западном, так и на Восточном фронте. Но в то же время здесь есть этот фирменный угар «Kingsman», который видно в невероятно насыщенных экшен-сценах, полных шутовства. Я еще не видел фильма (интервью было записано в декабре 2021 года – прим.редакции), но я думаю, это сработало. Я думаю, Мэтту нужно было как-то заземлить драму отца и сына, которую мы играли настолько искренне и реалистично, насколько это возможно. Поэтому ее окружают эти элементы игры и интриги. Я думаю, Мэттью справился с этим. Повторюсь, я не видел, но у нас тут в одном кинотеатре Лондона показали картину, и реакция публики была очень-очень яркая и положительная. Так что посмотрим. Но главное, мы наслаждались процессом, пока снимали это.

Рис, Харрис, вам тот же вопрос. Для вас этот фильм больше комедия или многослойная история с драмой?

Рис Иванс: По мне, все фильмы «Kingsman» немного обо всем. А мастерство в том, чтобы сбалансировать все эти непохожие элементы: комические, физические, то есть экшен, и человеческие трагедии, особенно в этом фильме, где есть история Харриса Дикинсона. И я думаю, что Мэттью Вон умеет превратить все составляющие в нечто особенное.

Харрис Дикинсон: Мне-то хотелось бы, чтобы у меня было больше комедийных эпизодов, но нам было весело в перерывах между съемками.

Рис Иванс: Я думал, тебе нравится играть такого серьезного парня...

Харрис Дикинсон: Да ладно? Смеешься надо мной?

Рис Иванс: Вообще нет!

Харрис Дикинсон: В общем, было увлекательно. И не каждому выпадает шанс поработать в сложных драматических сценах с такими людьми, как Рэйф и Рис, взять эту планку, а потом еще и стать свидетелем их экшена. Наблюдать, как эти двое танцуют... Это было просто WOW!

Это было просто WOW!

Мэттью, я заметила, что вот такой серьезный тон нового фильма как будто делает ваши вызывающие в хорошем смысле шутки еще более вызывающими. Это намеренно или этот эффект родился просто из-за контраста серьезности и юмора?

Мэттью Вон: Да как бы вам сказать, это как сладкое и острое, соль и перец. Так всегда: чем пронзительнее события становятся в какой-то момент, тем смешнее выглядит что-то рядом с ними. Конечно, если верно соблюдать баланс. И мы балансировали, правда! У нас есть много сцен с Распутиным, которые мы в итоге вырезали, потому что мы с этим персонажем зашли оооооочень далеко в его выступлениях. И в один прекрасный день я сказал: «Публика этого просто не выдержит. Ведь кто-то может воспринять нашего Распутина слишком буквально...», так что мы поменяли несколько вещей в итоге.

Но вы же понимаете, что из-за фигуры Распутина и Николая II ваш фильм будет пользоваться особым вниманием в России...

Мэттью Вон: Вау, ну да. Но я надеюсь, я не обижу ни одного русского...

Да, вы тут опередили меня: у нас же сейчас такой хрупкий, уязвимый ко всему мир, все на все обижаются... А вы своей комедией зашли на территорию реальной трагической истории... Это опасно.

Мэттью Вон: Я не боюсь, я уверен, мы были очень аккуратны. С исторической точки зрения мы были очень аккуратны. Так что, если вы можете мне показать хотя бы один эпизод, в котором, по-вашему, мы не справились, я докажу вам, что вы неправы.

Чем пронзительнее события становятся в какой-то момент, тем смешнее выглядит что-то рядом с ними.

Джемма, Джимон, если перейти к серьезным вопросам: «King’s Man: Начало» очень сильно связан с нашей реальной историей, тогда как предыдущие два рисовали как будто картину альтернативного мира. Как в этом плане вы ощущали своих персонажей, было в них что-то историческое?

Джемма Артертон: Определенно. Когда вы снимаетесь в исторических фильмах, вам приходится как-то подстраивать свою манеру игры под правила того времени. Особенно, когда мы говорим о прислуге, о тех, кто, по сути, был в собственности у аристократов. Они себя по-другому держали, ходили, у них были другие манеры, в принципе вели себя по-другому, чем мы себя ведем сейчас. Это совсем иной способ говорения, иной способ движения даже. Но я все же думаю, что наши с Джимоном персонажи вымышленные. Точно не основаны на ком-то конкретном.

Я тогда уточню, что я имела в виду под историчностью. Ведь действие фильма разворачивается в начале 20 века, когда слуги вроде бы не могли быть так близки со своими хозяевами. И в этом плане «King’s Man: Начало» кажется мне довольно современным фильмом, который показывает, как сломать эти границы.

Джимон Хонсу: Я бы не говорил о том, как сломать границы. Тут скорее мы говорим о понимании, которое должно прийти до того, как эти границы возведутся. Люди будут выстраивать отношения друг с другом, потому что нужны друг другу и потому что оценивают их личностные качества или профессиональные. Поэтому я думаю, что связь Шолы и Оксфорда, которую мы видим в фильме, довольно органична, потому что их отношения искренни. Шолу никто не принуждал работать на Оксфорда, но он провел и пережил с Оксфордом непростые времена в его жизни, когда тот потерял жену. Он был с ним до той войны в Африке и после, когда надо было растить его мальчишку. Все это – довольно сильные составляющие, чтобы их взаимосвязь была такой. Так что перед тем, как мы будем говорить о таких вещах, как рабство, прислужничество в те времена, я бы хотел, чтобы люди увидели истинные основы, на которых надо выстраивать отношения, чтобы строить на них будущую историю.

Что мне еще нравится в этом фильме, это такая современная, но совершенно непопулярная в те времена позиция Оксфорда, что нет никакой чести в том, чтобы проливать кровь на войне.

Джимон Хонсу: В этом действительно нет никакой чести.

Джемма Артертон: Да. Он же пацифист! Но я думаю, что таким его сделала все же смерть его жены. При таких обстоятельствах это логично, но мне нравится, что это одна из тех установок, которые Мэттью Вон исследует, как они проникают в ДНК человека, ведь в те времена просто не должно было быть таких молодых людей, которые бы не хотели пойти на войну. Основная концепция была такой, что ты просто должен. Но должен же был быть кто-то, кто сопротивлялся этой общей идее. Но она настолько преобладала в то время, что все просто уходили на войну, и вот что вы с этим можете поделать?

Рэйф, я помню наше интервью по Бонду, когда вы заступили на должность М и приехали в Россию, и в нем вы сказали, как вам важно, чтобы франшиза нравилась вам лично, чтобы вы согласились присоединиться к ней на каком-то неначальном этапе. Так что же вам нравится в «Kingsman» и что вы добавили от себя в этот фильм, кроме вашего врожденного аристократизма?

Рэйф Файнс: (смеется) Что мне нравится в «Kingsman», что оно непредсказуемо, и этим уникально. Мэттью Вон сделал свое шпионское кино: тут и немного Бонда, немного Мстителей (речь о фильме 1998 года с Файнсом, Турман и Коннери), немного «Идентификации Борна» – смесь всех типичных приемов, которые Мэттью использует, но одновременно посмеивается над ними. И эти фильмы не надо воспринимать слишком серьезно. И в этом он пытался убедить и нас. Взять, например, первую боевую сцену в пабе, когда Колин Ферт весь такой в костюме закрывает дверь, говорит, что манеры определяют человека – это же безумие, это вообще нереальный, невозможный экшен, но он сделан так остроумно, легко, весело, что он просто обязан нравиться всем. И когда я пришел, я доверился именно вот этому развлекательному чутью Мэттью, мастерству, которое все заставляет работать правильно. Как Том и сказал, я четко ощущал, что Мэттью отвечает за то, что он делает. Моя работа, согласно той роли, на которую меня позвали, была в том, чтобы показать Оксфорда настолько правдоподобно, насколько это возможно. Человек, искалеченный потерей своей жены, предыдущими войнами, в которых участвовал, осознавший себя пацифистом и из-за этого конфликтующий со своим сыном. Его сын буквально разочарован в своем отце! И есть несколько сцен, которые нам особенно понравилось играть в этом ключе, когда отец говорит с сыном: «Я был на войне, война – это ужасно. Я бы хотел иметь медаль за спасение жизней, а не за отнятие». Очень прямолинейный пацифистский аргумент, который, конечно же, проходит проверку наступающей внешней угрозой, когда силы тьмы сгущаются, зло бросает тень на мир, этот зловещий человек в черном плаще навис над ним. Вот она угроза! Вот оно, то время, когда нужно взяться за оружие. Мы не хотим, но иногда должны... Мне это напоминает фильм Акиры Куросавы «Семь самураев». Деревни не хотят воевать, но люди вынуждены сражаться, они хотят быть под защитой солдат, самураев, чтобы сохранить свой привычный уклад жизни. Так что это была защита: они наняли солдат для обороны. Или вот у нас в стране существует миф о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Это, по сути, метафора тех, кто нас защищает и делает все, чтобы сохранить нашу мирную жизнь. Такая легенда есть у каждого народа. Она есть и в «Kingsman».

Мэттью Вон сделал свое шпионское кино: тут и немного Бонда, немного Мстителей (речь о фильме 1998 года с Файнсом, Турман и Коннери), немного «Идентификации Борна» – смесь всех типичных приемов, которые Мэттью использует, но одновременно посмеивается над ними.

Мэттью, давайте вернемся к Распутину. Почему именно Рис Иванс?

Мэттью Вон: Рис однажды мне рассказал историю из своего прошлого. Как он однажды провел вечер со Слэшем из Guns N’ Roses, что они делали. И эта история навела меня на мысль: да, вот он может сыграть Распутина со всеми его закидонами. Так что я знал, что Рис даст, сделает, уловит вот эту суть Распутина. Этот человек до сих пор знаменит, какой-то монах при королевской семье. Как вышло, что до сих пор миллионы людей знают про Распутина, не зная про Николая Второго? Говоришь: «Николай», все такие: «Кто?» Говоришь: «Распутин», и все такие: «Аааааа. Да-да-да». Но как? Почему люди до сих пор увлечены этим персонажем? Так что мне был нужен такой актер, который просто придет и проживет то, что я себе придумал про то, каким Распутин был. И Рис, я думаю, сделал это блестяще!

Рис, я обязана спросить у вас про Распутина: вы играли некий миф о нем, или своего рода реального персонажа? Ну и конечно, что самого классного в том, чтобы играть русского, кроме нашего фантастического акцента?

Рис Иванс: (смеется) Мне кажется, Распутин – это мифологическая фигура куда больше, чем остальные мировые лидеры времен Первой мировой войны. Распутина всегда окружал ореол загадочности, каким на самом деле человеком он был. Это отлично встало на колеса, которые продвигали фантазийную концепцию «Kingsman». Так что позвольте мне извиниться сейчас, мои российские поклонники, если я задел вас, эта роль была сыграна с большой симпатией. И спасибо, Россия, за Распутина.

Поверьте, это не было обидно вообще! Но Харрис, вы были свидетелем этого и участником этой пляски смерти. Как не рассмеяться, когда вам нужно танцевать и сражаться одновременно с Рисом?

Харрис Дикинсон: Рис, как я и сказал, конечно, делал это потрясающе. Но пока мы снимали эту сцену, мы все боролись с тем, чтобы держать себя в руках. Мы проделали отличную работу с вот этим переключением между серьезом и юмором. Но вы правы, это очень сложно, не расколоться, да.

Но я должна спросить вас и о другом: вы сыграли, по сути, живую причину того, почему было основано агентство «Kingsman». Вы ощущали эту ответственность?

Харрис Дикинсон: Определенно, да. История отца и сына, с которой начинается фильм и которая становится его сердцем, была для меня основой всего. А когда приходится проживать эту историю с такими прекрасными партнерами, я себя ощущал еще и везунчиком, что меня просто вообще позвали в этот фильм и сказали играть с такими людьми, как Рис, Рэйф, Джемма... да всеми, кто там был. Вот это был действительно бесценный опыт, эти съемки стали для меня большим уроком.

Распутин – это мифологическая фигура куда больше, чем остальные мировые лидеры времен Первой мировой войны.

Том, расскажите, каково это было – сыграть трех известных мировых правителей в таком карикатурном стиле, и кто из них ваш любимчик?

Том Холландер: Определенно, это было весело. Я надеюсь, они получились в большой степени карикатурными. Немецкий герой был самым пародийным. У нас в Англии есть прекрасная расистская традиция высмеивать немецких лидеров, которая до сих пор смешит публику и совершенно нормально воспринимается. Русскому персонажу я бы хотел выделить побольше экранного времени, потому что он чувствительный, интересный и сложный человек, к тому же, жертва истории. И жертва в нашем фильме. А король Георг получил максимально правдоподобное изображение в фильме в качестве друга и доверенного лица герцога Оксфордского. Они все трое очень разные интонационно, и, конечно, играть такое очень весело. Это действительно исполнилась маленькая актерская мечта сыграть сразу несколько похожих ролей в одном и том же фильме. Это, конечно, тешит тщеславие, но все же было приятно.

Кстати, мы тут заговорили о трудностях. Джимон, можете открыть секрет, как ваш герой с героем Рэйфа Файнса в итоге спустился со скалы в самом финале фильма?

Джимон Хонсу: Хм, а я не знаю... (смеются с Джеммой). То есть мы снимали все сцены с таким видом, как будто мы находимся в экзотических местах. А одной из самых экзотичных локаций была Англия, в которой мы снимали Африку. Вот так: Африка в Англии. Но Мэттью убедил меня в этом... Извините, я забыл, о чем вы спросили, но что-то же я ответил...

Я-то спросила, как вы с героем Файнса спустились со скалы...

Джимон Хонсу: А, не, это я вам точно не расскажу.

Джемма Артертон: Возможно, они умеют летать.

Джимон Хонсу: Мы были супергероями, которые творили такие вещи, о которых другие даже помыслить не могли. Так что вот ответ: мы – супергерои.

Джемма, вам похожий вопрос. Сыр, которым вас обстреляли в фильме, был вкусным?

Джемма Артертон: Он был вообще-то плавленый. Такой сладковатый, молочный... По ощущениям это было грубовато, но по крайней мере приятно на вкус.

Мне очень хочется спросить еще про самую финальную сцену, ведь интервью выйдет, когда фильм уже кто-то посмотрит. Сцена, где Оксфорд объявляет об основании агентства Kingsman, и вашим персонажам выдают их прозвища из числа рыцарей короля Артура. Вы сами согласны с этими вторыми именами? Или хотелось бы их поменять. Быть не Галахадом, а Ланцелотом, например. Не Мерлином, а... Парсифалем.

Джемма Артертон: Я уверена, что Галахад был самым галантным и самым преданным делу. В оригинальных фильмах им был Колин Ферт. И, пожалуй, это все, что я могу сказать об этом. А вот Мерлин... Мерлин определенно самый классный, крутой. Самый мудрый, самый надежный.

А еще он был магом... Джимон, ваш персонаж - волшебник?

Джимон Хонсу: У меня есть некоторые магические вещички... Но вообще я считаю, что Шоле идет быть Мерлином. Это его роль. Если опять же обращаться к истокам его истории, его прошлому в Африке и тому, насколько он органично существует в этом мире, Мерлин для него самое правильное назначение.

Рис, Харрис, кстати, как вы думаете, каким первоочередным качеством должен обладать актер, чтобы стать частью вселенной Kingsman: быть готовым выстрелить в любой момент или быть готовым пошутить в любой момент?

Рис Иванс: Мне нравится думать, что все, кого убивал Распутин, умирали с улыбкой на лице.

Харрис Дикинсон: Было приятно отпускать шуточки, убивая людей. Так что я выбираю шутить, пожалуй.

Рис Иванс: Я думаю, что самое мощное оружие, которое у нас есть против тиранов и монстров в реальной истории, у нас, как у народа, – это, конечно, умение посмеяться над ними. Потому что монстры не любят, когда их высмеивают. И я думаю, наш фильм прекрасно это делает. Все эти люди, которые так или иначе были ответственны за массовую растрату человеческих жизней во время Первой мировой войны, в нашем киноманифесте были высмеяны через призму сатиры. И я думаю, как в Европе, так и в России, где есть великая традиция комедии и где так же разворачивались трагические события, людям важно уметь посмеяться, как говорил Мольер: «Мы смеемся, но по трагическому поводу».