Что общего между «Матильдой» и израильским «Фокстротом»? − интервью с экспертом Яиром Равехом
Сегодня кино Израиля для многих скрывается в загадочной дымке нескольких успешных проектов, блеснувших на мировых смотрах, вроде «Фокстрота», который вместе с «Нелюбовью» томится в ожидании оскаровской гонки. Но в чем секрет успеха израильских режиссеров на престижных фестивалях и в Голливуде? Почему они не снимают экранизации и sci fi? И вообще, какие фильмы посмотреть, чтобы хоть немного понять культуру кино этой страны?
Об этом наше интервью с признанным экспертом Яиром Равехом, создателем самого популярного блога о кино в Израиле «Cinemascope», автором документального проекта «The Story of Israeli Cinema» и преподавателем истории и теории кино. В Петербург он приехал принять участие в коллоквиуме ФИПРЕССИ, который проходит в рамках секции «Кино» Санкт-Петербургского Культурного Форума. Вместе с другими иностранными журналистами Яир Равех смотрит в «Ленфильме» лучшие российские авторские и массовые картины. Уединившись за столиком ленфильмовского кафе, мы поговорили о культовом израильском кино, отношениях с государством и «Матильде».
Как бы вы охарактеризовали современный кинематограф Израиля?
Я бы назвал последние 10-15 лет ренессансом израильского кино и отличным временем, чтобы быть режиссером. Многие авторы получают международное признание, призы на фестивалях и приглашения от американских студий. Буквально два месяца назад израильский фильм [«Фокстрот» Самуэля Маоза − прим. ред.] был удостоен второго места на смотрах в Венеции.
Сейчас у нас производится большое количество картин, так как они имеют бюджет, больше, чем когда-либо. В основном, финансирование поступает от государства, но появились и частные лица, инвестирующие в кино, чего не случалось прежде. За последние несколько лет в Израиле было выпущено более 40 фильмов, и, я думаю, это больше, чем в России. При том, что у нас очень маленькая страна с населением в 8 млн. Среди самых известных работ последнего десятилетия можно назвать − «Вальс с Баширом» Ари Фольмана, который был номинирован на «Оскар», «Визит оркестра» Эрана Колирина, ленты Самуэля Маоза «Ливан» и «Фокстрот», которые получили призы на Венецианском фестивале. Еще известен один из первых израильских хоррор-фильмов «Очень плохие парни», ставший популярным по всему миру настолько, что его режиссеры [Ахарон Кешалес и Навот Папушадо] сейчас работают в Голливуде.
При такой активной поддержке государства, нет ли с его стороны какого-то давления на режиссеров?
Большинство израильских фильмов финансируются из бюджета, при этом авторы полностью независимы и могут выбрать любую близкую им тему. Но, так как деньги выдает Министерство культуры, и как это происходит во всем мире, государство хочет видеть патриотические фильмы. А художнику интересны критические картины, потому что это природа искусства − сомневаться, задавать вопросы и стремиться показывать какой-то конфликт. Поэтому всегда есть напряжение между Министерством культуры и искусством. Сейчас в Израиле правое правительство, и оно обвиняет творческое сообщество в недостаточном патриотизме, но, не думаю, что это настолько связанно с тем или иным уклоном во власти. Это случается каждые несколько лет, даже, я помню, при левом правительстве, тоже не было особой благосклонности к темам в кино. Так что периодически всплывает вопрос: «Если мы платим за это, почему не можем как-то повлиять?». И я думаю, схожая ситуация во многих странах, и часто очень успешным оказывается именно тот фильм, который критичен по отношению к стране или даже просто показывает что-то не так.
У нас как раз недавно был конфликт, связанный с «Матильдой» Учителя. Вы уже посмотрели эту картину?
Еще нет, но я очень жду. Я слышал по поводу большой заварухи по этому поводу. Мне больше интересны фильмы, которые всех расстраивают, чем те, которые всех радуют. Это здорово радовать всех, и это не так легко, как кажется, зато ты всем нравишься, все тебя хвалят. Но, если фильм расстраивает всех, не только религиозных людей, я думаю, он делает что-то правильное… Ведь это значит, он трогает за живое. И это то, почему у нас есть искусство, верно? Необходимо продолжать напоминать людям о «Гернике» Пикассо. Мы всегда ищем свою «Гернику», а не комплиментов и слов «О, какая замечательная у вас страна!». Поэтому всегда есть напряжение между государством и искусством кино. Вот недавно фильм «Фокстрот» был обвинен Министром культуры [Мири Регев] в том, что он не патриотичный и антиизраильский. И она сказала это, даже не видя фильм!
Как в случае с «Матильдой»!
Да! Будто кто-то просто нажимает на кнопку, и все начинают что-то кричать. Посмотрите фильм! По-настоящему хорошее кино гораздо сложнее определений «хороший» или «плохой». Я пытаюсь отделять кино от политики, потому что последняя никогда не удовлетворена. Мое беспокойство связано с тем, что это может причинить вред и как-то повлиять на то, о чем снимают. А в Израиле нет цензуры, это важно знать, независимость искусства действительно гарантируется. И, несмотря на то, что деньги дает государство, выбор темы и способа ее раскрытия остается за художником. Фильму может быть объявлен бойкот за то или иное изображение какой-то национальности, женщин, за обвинения в расизме или шовинизме. Но нет законов, из-за которых можно попасть в тюрьму, сняв фильм. Хотя порой общество судит намного строже, чем закон…
А вообще, какие темы интересны молодым израильским режиссерам?
Я сам пытаюсь это понять, когда подвожу итоги года. Раньше говорили, что в 80-х фильмы были очень политичными из-за Ливанской войны. В начале 2000-х фильмы стали более личными, и были посвящены семье, так как молодые режиссеры устали иметь дело с войной и политикой, они хотели говорить о себе. Сейчас − это смесь. Но большинство фильмов в Израиле, на мой взгляд, все же личные. Режиссеры пишут свои собственные сценарии и сами занимаются производством. В Израиле нет коммерческой системы, где продюсеры или студии дают проект режиссеру. Поэтому редко можно увидеть экранизации, у нас всего несколько книжных адаптаций, в основном, произведений Амоса Оза и Давида Гроссмана. Как раз Натали Портман сняла израильский фильм с собой в главной роли по книге Оза «Повесть о любви и тьме». Но все же большинство предпочитают делать свои личные истории. Даже блокбастерные комедии всегда имеют какую-то связь с авторами. Я думаю, поэтому израильские фильмы более успешны на фестивалях, чем у аудитории.
Кстати, интересная вещь происходит в Израиле последние 5 лет − увеличивается количество режиссеров-женщин. Это новая волна, которая никогда не существовала прежде. Некоторые даже собираются в коалиции. Мы думаем, что причина в том, что люди, которые отбирали фильмы, в большинстве своем были мужчины, и интересные женщинам темы оставались в тени. Тогда процесс селекции сделали более равным межу мужчинами и женщинами. Среди всех режиссеров-женщин, я бы особо отметил Раму Бурштейн («Заполнить пустоту»), Йаель Каям («Гора») и Талию Лави («Мотивации ноль»).
Какие картины последних пару лет вам особенно запали в душу?
2017 не особо богат на хорошее кино... Но самым известным фильмом года стал, конечно, «Фокстрот», который выдвинут от Израиля на премию «Оскар», и американский критик Алиса Саймон написала в «Variety», что он победит. А Израиль никогда не выигрывал эту премию, но я надеюсь, что она права! В прошлом году вышел фильм «Песчаная буря» (Elite Zexer) − это социальная, семейная драма об арабских женщинах в израильских пустынях. Тогда же была снята прекрасная картина «Прошлая жизнь», которую показывали в Торонто. Ее автор, Ави Нешер, один из самых известных в Израиле режиссеров, сделал хорошую карьеру в Голливуде, однако, кроме Америки и Израиля его мало кто знает. Ну, и, конечно, фильм «Между» (Maysaloun Hamoud) об арабских женщинах Тель-Авива. Мне он особенно интересен, потому что я живу в этом городе, и там, оказывается, есть что-то, чего я не знаю, хотя это прямо за углом. Все эти фильмы очень разные, какие-то большие совместного производства, а какие-то очень маленькие, интимные дебюты… Но все они, безусловно, стоящие.
А как насчет российских фильмов в Израиле? Что-то можно посмотреть в кино?
Вы знали, что в Израиле очень много русских? Многие иммигрировали в Израиль в начале 70-х и 90-х, сохранив свое наследие и язык. Поэтому некоторые фильмы, в основном, американские, показываются в русском дубляже для русскоязычной аудитории. Но немного российских картин выходят в израильский прокат, и их можно увидеть только на фестивалях. Конечно, я хорошо знаю известных режиссеров, Звягинцева, Сокурова, Тарковского (о нем у меня даже есть курс, и это один из моих самых любимых режиссеров). Но я понимаю, что у вас много других талантливых авторов. И вот причина, почему проходит этот коллоквиум, чтобы показать кого-то кроме Сокурова и Михалкова.
И как вам «Теснота» дебютанта Кантемира Балагова?
Прекрасна! Это пока лучшая картина, из тех, что я видел. Ведь я еврей, поэтому там говорится и о моем наследии. В нем и актерская игра потрясающая, и смысл очень тонкий − о племенах, о том, можно ли пойти против, можно ли их смешивать. В большом городе живут более либеральные люди, они не думают об этом, но стоит выйти за его пределы, и все эти вопросы начинают возникать… Особенно красив финальный кадр с объятьем, которое перерастает в удушение. У меня тоже есть дочь, и я могу понять желание родителя защитить ребенка… Да, это очень умный фильм. Сегодня я еще смотрю «Аритмию» и «Матильду». Но фильм, который я действительно жду, это «Притяжение», потому что я очень люблю sci fi, которого в Израиле, кстати, нет. По понятным причинам − это слишком дорого. Большие израильские проекты могут стоить миллионы долларов, и этого вполне достаточно для батальных сцен, музыки, качественной съемки, но не для спецэффектов. Так что пока никаких инопланетян…
Беседовала Инна Син
