«Помпеи»: Рецензия Киноафиши
Пол Уильям Скотт Андерсон, внеся изрядную долю полунаучной фантастики и плутовского фарса в решение мушкетерского вопроса, двинулся дальше в глубь истории. На место мушкетеров заступили гладиаторы, в роли гвардейцев кардинала поработали римские легионеры, а сам Рим, ни разу, правда, не показанный, предстал обителью зла, исторгающей из своего чрева монструозных сенаторов, достойных пера маркиза де Сада. На сей раз, надо сказать, Андерсон совершенно манкировал иронией, что явно не пошло на пользу его огнеопасному детищу. Герои, прямые как телеграфный столб, с (бес)предельной серьезностью ввязываются в ситуации, которые составлены из одних мелодраматических клише и которые могла бы спасти разве что сочная, бескомпромиссная шутка.
Впрочем, с другой стороны, есть определенная вероятность, что Андерсон снял все-таки пародию, только слишком хорошо ее завуалировал. В самом деле, история о гибели города-героя имени Карла Брюллова представляет собою, на протяжении большей своей части, откровенный пересказ тысяча и одного фильма о побеге из «Алькатраса», воспроизводя и картины произвола тюремной администрации, и взаимоотношения протестующих героев, и драки в столовой между заключенными, и сцены бунта, и многие другие характерные детали. Довольно интересно, какими репликами обмениваются кельтский гладиатор с чрезвычайно кельтским именем Майло и его сокамерник – здоровенный харизматичный негр, носящий типично африканское имя Аттикус: «– Я с ним разберусь, иди. <…> – Увидимся, брат». Еще здесь есть эпизод, где негр, невзирая на разные вулканические неожиданности, спасает ребенка. Это очень выигрышный момент; создатели фильма всегда имеют право сказать: может, мы и не получим «Оскар» за сценарий, шитый белыми нитками китайского производства, и за актерскую игру (постоянно напоминающую об известном пассаже из «Ревизора»: «Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилию, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак… Конечно, если ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает это посетителю, – это может быть очень худо… Из этого черт знает что может произойти… Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал»), зато у нас, под аплодисменты всего экс-Южного Централа, афроиталиец, точнее сказать – афропомпеянин, ребенка спасает, так что можете свою изнеженно-эстетскую критику засунуть себе глубоко в хижину дяди Тома…
Впрочем, в новом творении сказочника Андерсона все же есть одна шутка (не считая общего развития сюжета), притом весьма удачная. Когда Везувий, друг всех угнетенных негров, кельтов и поруганных девиц, грозно обрушивается на неправедные Помпеи, изображая нечто напоминающее «Войну миров», – злодей-сенатор в исполнении Кифера Сазерленда (единственная интересная актерская работа, никак, правда, не поддержанная гримерами: за 17 лет, истекшие с начала фильма, облик этого персонажа не меняется совершенно), намеренный вложиться в помпейские амбициозные нацпроекты, а главным образом – в прелестные формы юной патрицианки Кассии, саркастически произносит: «Я тут поразмыслил и решил не вкладывать деньги в ваш городишко». После этого скоропостижного оттока инвестиций Помпеи – под музыку, какая обычно сопровождает экзорцизм, – окончательно превращаются в бондарчуковский Сталинград, он же Сайлент-Хилл, чтобы в финале дать, натурально, «Титаника», да еще и с экспрессионистской конструкцией в стиле Эрнста Барлаха. Барлах, впрочем, здесь и в самом деле куда уместнее, чем Брюллов.
Сергей Терновский