Дарина Шмидт об «Иване Царевиче», о новом проекте студии «Мельница» и о работе в сфере анимации

В гостях у «Киноафиши» побывала Дарина Шмидт, известный режиссёр и сценарист мультипликации, а также художник и аниматор. Она обучалась у Константина Бронзита и уже более десяти лет работает на анимационной студии «Мельница», подарившей зрителям «Ивана Царевича» и «Трёх богатырей». За спиной у Дарины работа в качестве главного режиссёра, художника и сценариста над сериалом «Лунтик и его друзья» и авторский мультфильм «Маленькая Василиса», удостоенный множества почётных наград. В своём интервью она поделилась интересными подробностями о создании картины «Иван Царевич и Серый Волк 3», где выступила режиссёром, рассказала о своих взлётах и падениях, о муках творчества, а также о тонкостях работы в сфере мультипликации.

Режиссёром двух первых мультфильмов «Иван Царевич и Серый Волк» был Владимир Торопчин, не страшно было брать на себя ответственность за его детище?

Вы знаете, не страшно как раз потому, что уже существуют первых два фильма. Если бы я делала Ивана первого, то было бы сложнее, потому что тогда пришлось бы многое искать: стилистику, всех персонажей, манеру повествования. К тому же я уже участвовала в двухмерных полных метрах студии как режиссер эпизодов и знаю эту кухню. Я была уверена в своих силах, меня курировал Константин Бронзит, и сценарий был хороший, поэтому я знала, что не испорчу мультфильм.

Какая всё-таки целевая аудитория у нового «Ивана», ведь юмор там не совсем детский?

Я так понимаю, что продюсеры хотели объять как можно больше, чтобы и детям было смешно за счёт простых шуток и различных гэгов, и чтобы взрослые иногда тоже ухмыльнулись, что-то знакомое увидели и услышали, например, какие-то политические шутки. Я сама к таким вещам отношусь спокойно, то есть можно было бы и без них, но так как они уже есть в сценарии, смысла убирать их нет.

В «Иване» очень много отсылок, например, к «Лунтику» и к «Зловещим мертвецам 2», чья это была идея?

«Зловещие мертвецы» уже были в сценарии, а отсылка к «Лунтику» это, конечно, была моя затея. Просто грех было не пошутить. Такие вещи обычно возникают случайно и делаются в рабочем варианте, а дальше уже решает продюсер. То есть я в аниматике пошутила, а это могло и не пройти для зрителей, остаться в черновом виде. Но так как никто ничего против не сказал, шутка осталась в фильме.

Есть ли в планах новый «Иван Царевич», и согласились бы Вы вновь стать его режиссёром?

Скажу честно, что нет. Потому что сейчас я работаю над более интересным проектом и более сложным. Делать следующего Ивана означало бы для меня стоять на месте. В настоящий момент на студии идет работа над полнометражным мультфильмом «Урфин Джус и его деревянные солдаты», и он будет в 3D. И поскольку фильм очень сложный, на него сейчас брошены все силы, и режиссёрские в том числе. Поэтому я помогаю как режиссер эпизодов, а заодно вливаюсь в новый для себя процесс создания уже трехмерного фильма. И это гораздо сложнее, чем уже известные Богатыри и Иван. «Урфин» - это новый мир, новые персонажи, новый тип истории, новая технология создания. Да просто само по себе 3D усложняет процесс повествования. «Ивана Царевича» мне проще было делать. Технически потому, что я всё-таки режиссёр 2D анимации, там легче планы найти, проще где-то наврать с реальностью для более яркой картинки или композиции. И режиссерски легче, потому что «Иван» и «Богатыри» - это легкие развлекательные фильмы без глобальных смыслов. Я считаю для себя фильм «Иван Царевич и Серый волк -3» режиссёрским упражнением. То есть, имея хороший сценарий, его надо грамотно рассказать, обыграть нужные фразы, усилить акценты действиями, где это необходимо и пошутить, где это только возможно. А трёхмерный фильм, это уже и камеры, и актёрская игра, и работа с пространством и декорациями как на реальной съемочной площадке. Это совмещение анимации и кино.

У Вас есть опыт работы как для телевидения, так и для широкого проката. Какие нюансы отличают работу над мультсериалом от создания полнометражного мультфильма?

Я с детства, изначально хотела делать сериал, так как хотелось поместить нарисованного персонажа в разные ситуации, разные сюжеты и придумывать, как он будет вести себя. Сериал хорош тем, что его показ растянут во времени и может повторяться. Его могут в течение года крутить, и он становится популярным, так или иначе, о нём узнает большинство людей. А полный метр, естественно, более пафосный в том плане, что показывается во всех кинотеатрах страны. Но это буквально на 2–3 недели, и после этого про фильм забывают. А работать проще, конечно, над сериалом, чем над полным метром. Потому что сериал представляет собой короткие законченные истории, в них легче отследить сюжет и основную мысль. А вот большой фильм, одну историю, мало того, что делаешь больше года, так ещё и морально устаёшь. Потому что во всей этой суматохе и объеме работы можно замылить восприятие, потерять основную мысль или недосказать ее. Но сейчас мне бы все равно хотелось больше полный метр делать, потому что в нём есть возможность более глубоко поработать над персонажами. К тому же сериалы обычно для детей, а в полном метре можно какую-нибудь взрослую драму закрутить.

Как Вы считаете России надо следовать по стопам зарубежных коллег или искать собственный путь?

Каждый раз, когда я вижу фильм, то сразу считываю, если люди пытались поверхностно сделать его похожим на заграничный, а не делали его искренне, прокручивая через себя. И в итоге получается, что автор глубоко не копал, сделал всё штампами, и такие вещи всегда раздражают. Чтобы сделать действительно голливудское кино, надо изначально учиться там. Как ни старайся, но мы пока не дотягиваем до того уровня. Но и у западников бывают слабые картины, хотя, казалось бы, там работают лучшие специалисты со всего мира. Наша анимационная индустрия вообще отстает от них лет на 50. Когда они «Белоснежку» делали, нам и не снилось такое. И до сих пор, если вспоминаешь даже такие давние фильмы, как «Король лев» и «Геркулес», у нас до сих пор нет фильмов такого уровня. Лучше не копировать, а работать по общей режиссёрской науке, но делать по-своему, самобытно, исходя из нашего менталитета, потому что в этом и будет прелесть фильма.

В каком возрасте Вы поняли, что анимация является вашим предназначением?

Бывает, люди помнят тот момент, когда они поняли, что хотят делать именно это. Например, Константин Бронзит увидел, как зал реагирует на мультфильм, то ли «Том и Джерри», то ли «Микки Маус» это был, и ему захотелось делать подобные вещи, чтобы вызывать эту положительную реакцию людей. А у меня лично такого не было. У нас в семье достаточно рано появился видеомагнитофон, и там крутились все эти мультфильмы про Микки Мауса и Майти Мауса, был такой супергерой, о котором вряд ли сейчас помнят. Я помню, что мне, как и всем детям, они нравились, и в какой-то момент я обнаружила, что можно делать стоп-кадр и увидеть, из чего состоит движение. Почему-то меня завораживало, как из кучи рисунков складываются мультфильмы. У меня даже была некая влюблённость в них в подростковом возрасте. Я уже позже поняла, что это чувство, которое у меня возникало при желании посмотреть мультфильм или на его персонажей, было похоже именно на чувство настоящей любви.

О Ваших взлётах известно немало, а какие были падения?

Скорее, это можно назвать падениями обстоятельств. Не так чтобы я начала что-то делать, и все мне сказали: «Боже, это какой-то кошмар, что с тобой стало, ты перестала чувствовать». Обычно это стечение обстоятельств, то есть начинали проект на воодушевлении, а потом неожиданно кто-то из продюсеров решил, что проект не оправдает себя. Раз – закрыли, два – закрыли… У меня было время мощного взлёта, когда вышел «Лунтик», следом был авторский короткометражный фильм, а дальше я уже на полных метрах помощником была. А потом несколько лет были какие-то сплошные провалы, когда ты на одном проекте помог, на другом, а тебе лично ничего не выпадает, твои идеи не проходят отбор.

Константин Бронзит сказал в интервью, что «никакой радости творчества нет, есть только муки творчества», близко ли Вам такое утверждение?

Я считаю, что это выбор каждого. Даже когда я пыталась быть преподавателем в «Институте кино и телевидения», я поняла не только, что преподавание не для меня, но и то, что у всех свой путь. И поэтому, например, для Кости это муки, потому что он постоянно в поисках идеальной формулы фильма. А я так не могу работать, мне в любом случае работа должна доставлять удовольствие, тогда у меня будет полёт фантазии и прочее. Муки творчества для меня выражаются скорее технически, когда нужно раскадровать грамотно. А страданий творческих у меня не бывает. Особенно если ты сам делаешь фильм. Бывает такое, что человек пытается прыгнуть выше головы, и в этом есть его мучение. У каждого определённое развитие, но он знает, что есть качество выше, к которому он может быть ещё не готов, но пытается до него дотянуться, и поэтому ему может быть тяжело. Я успокоилась на эту тему. Естественно, я хочу сделать как можно лучше, но какой у меня на данный момент уровень есть, от этого я и отталкиваюсь, а потом двигаюсь дальше. Я хочу получать удовольствие от жизни.

Расскажите о Ваших творческих планах? Не планируется авторских проектов?

Я могла бы ставить перед собой цель вроде «Оскара» и к этому стремиться, создавая авторское кино, испытывая муки творчества и совести в том числе. Но я не хочу завоевывать признание борьбой. Я хочу, чтобы мое творчество оценили. Понимаете разницу? Да, у меня есть два авторских сюжета. Но сейчас у меня на первом месте – работа на полном метре. Я изначально тяготела больше к коммерческой анимации. Хотя понимаю, что ценность авторских фильмов в том, что там никто кроме тебя не вмешивается в творческий процесс. Ты можешь делать абсолютно, что и как хочешь. Можно было бы делать все параллельно, но все силы студии сейчас направлены на коммерческие проекты, потому что именно они позволяют ей существовать. А также я хочу создать еще один сериал для детей, правда, уже посложнее, чем Лунтик, и полностью собственный, чтобы показать всем, что вот это в чистом виде Я, Мое Творчество.

Интервью брала Трошина Олеся